Rambler's Top100 Информационно-публицистический ресурс «НЕТ - НАРКОТИКАМ!» (narkotiki.ru) НЕТ - НАРКОТИКАМ: ХРОНИКА
главное новости по оперативным данным официально закон антинаркотическая реклама фоторепортажи массмедиа здоровье родителям, учителям, психологам мнения экспертов исследования журнал "Наркология" книжная полка о проектепоиск

Наталья Гриневская: Если наркоман хочет дальше колоться – оставьте его в покое: пусть сколется и умрет

Девушка, сбежавшая из центра Ройзмана, собирается воевать с фондом из-за того, что их заставляли приседать и отбирали лекарства

07 июля 2012

В прямом эфире радио КП Наталья Гриневская, которая походила курс реабилитации в фонде "Город без наркотиков", рассказывает политическому обозревателю "Комсомольской правды" Владимиру Ворсобину и ведущему Павлу Филиппову, почему она не испытывает благодарности к фонду, после реабилитации в котором она перестала принимать наркотики. Руководитель фонда "Город без наркотиков" Евгений Ройзман объясняет, почему ей нельзя верить.

Филиппов:

– С вами Павел Филиппов и политический обозреватель "Комсомольской правды" Владимир Ворсобин. С нами также Наталья Гриневская, которая походила курс реабилитации в фонде "Город без наркотиков". Только что в пресс-центре "Комсомольской правды" закончилась пресс-конференция с участием Натальи, журналистов, родителей реабилитантов и родителей наркозависимых людей. Пресс-конференция прошла горячо. Чуть позже на связи будет Евгений Ройзман, руководитель фонда "Город без наркотиков". Начнем с того, что сейчас продолжается скандал вокруг этого фонда в связи со смертью девушки, которая проходила там реабилитацию. Наталья, вы тоже проходили реабилитацию в фонде?

Гриневская:

– С 3 апреля по 21 апреля этого года. Как я оказалась в фонде "Город без наркотиков", я не знаю. Они каким-то образом хотели мне помочь, не знали, как это сделать. Добровольно не получилось, решили не добровольно. Меня обкололи, через неделю я очухалась за 2 тысячи километров в городе Екатеринбурге.

Ворсобин:

– Вы не хотели лечиться?

Гриневская:

– Я хотела лечиться. Я была в другом реабилитационном центре, и сравнивая, я вижу очевидную разницу.

Ворсобин:

– В чем эта разница?

Гриневская:

– В отношении к людям в первую очередь. Мы, наркоманы, такие же люди как и вы. Мы не хуже и не лучше.

Филиппов:

– Что происходило в центре?

Гриневская:

– Унижения, оскорбления, избиения, порки, работа.

Филиппов:

– Кто это делал?

Гриневская:

– По-разному это бывает. Определенная система наказаний. За любую, малейшую провинность, девочек заставляли приседать. У многих девочек больные спины. Девочка убежала – ее захватили, привезли обратно в фонд. Первое наказание – карантин, потом обязательно час-два она приседает. Если у девочек болит спина после работы, сожженная – была такая ситуация, она отказывается приседать. Ее отправляют обратно в карантин. После этого, был факт, в два часа ночи громко играет музыка и слышатся шлепки по телу. Естественно, это никто не видел, мы только слышали. Где-то шлепков 20, потом истошный женский крик, голоса не разберешь: "Больно, мамочка!"

Ворсобин:

– А вас телесно не наказывали?

Гриневская:

– Нет.

Ворсобин:

– Как вас наказывали?

Гриневская:

– После того, как случилась эта ситуация с Таней Казанцевой.

Филиппов:

– Таня Казанцева – это та самая девушкам, которая умерла от менингита.

Гриневская:

– А не четвертой стадии СПИДа, как почему-то решила моя мама. Таню забрали в больницу. На следующий день меня и другую девочку из Москвы отправили на работу. До этого я полтора месяца ездила, у меня мысли сбежать не было. По итогу ситуации с Таней. У нас отобрали все лекарства, которые присылали родители. У меня больные зубы¸ каждый день болит. У меня даже витамины забрали. Это забрали у всех, был шмон.

Ворсобин:

– Обычно во всех больницах, в психбольницах забирают все лекарства, это нормально. И назначают потом уже, из дома нельзя.

Гриневская:

– Нам потом назначили. Описали все лекарства, мы потом по очереди ходили, забирали все лекарства. Но это не принципиально. Потом лекарства вернули. Мы с девочкой сбежали, сутки прятались в лесу. На следующий день меня поймали.

Ворсобин:

– Почему вы сбежали? Сколько прошло? Несколько дней, как вы приехали, и вы сбежали?

Филиппов:

– Вы находились непродолжительный срок.

Гриневская:

– Я приехала 3 апреля, 15 июня я сбежала. До этого постоянно ездила на работу, ко мне было доверие.

Ворсобин:

– На связи Евгений Ройзман, руководитель фонда "Город без наркотиков. Вы помните Наталью Гриневскую?

Ройзман:

– Конечно, я знаю кто это.

Ворсобин:

– Наталья утверждает, что в женском реабилитационном центре были пытки.

Гриневская:

– Не пытки – телесные наказания.

Ворсобин:

– Так ли это?

Ройзман:

– Наташа вам может рассказать все что угодно в такой ситуации. Та девушка, с которой они вместе ушли, укололась и сейчас в реанимации с передозировкой. Пока она находилась в реабилитационном центре, все было нормально.

Гриневская:

– Я находилась в реабилитационном центре три месяца. Я сбежала, у меня были деньги. Я не выпила и не укололась. В настоящий момент могу сдать любые тесты. Все зависит от конкретного человека. Та девочка, которая со мной сбежала, пробыла в центре месяц. И у нее настрой был именно уколоться.

Ройзман:

– Вам хватило три месяца, и настроения уколоться не было. А у нее было. То есть в любой день. Фонд никаких чудес не обещает, фонд дает паузу. Прибавляет этим людям еще шанс.

Ворсобин:

– Вы заставляете пациентов приседать в виде наказания? Или ваши врачи, ваш персонал? Есть такой метод наказания?

Ройзман:

– Нет врачей и персонала. Это не медицинский, это реабилитационный центр.

Ворсобин:

– Вы заставляли пациентов приседать?

Ройзман:

– Не заставляли. Те, кто с ними работает – это такие же люди, как они.

Ворсобин:

– То есть речь идет о самоуправстве?

Ройзман:

– Это не самоуправство, это самоуправление. Если бы она захотела, осталась бы и была одной из старших там, и выстраивала бы свою линию. Задача – чтобы все было честно и справедливо, чтобы люди бросили колоться. Как бы там ни было, она ведь не колется.

Гриневская:

– Когда так трясут, чтобы люди не кололись – тогда правильная политика.

Ройзман:

– Задача – чтобы человек бросил колоться.

Ворсобин:

– Даже при вашем самоуправлении законно ли заставлять людей, наказывать такими способами? Это вписывается в наш УК? Заставлять приседать.

Гриневская:

– Наказывать. За серьезные проступки – человек сбежал.

Ворсобин:

– Как наказывают за это?

Гриневская:

– При мне за три месяца было две порки. Я не видела, могу догадываться со слов других девочек. Но я слышала шлепки по телу.

Ройзман:

– Вы бросили, куча народу бросила колоться. У вас какие претензии?

Гриневская:

– У меня есть вопрос к Евгению Владимировичу. Я Евгению Маленкину этот вопрос задавала. Самый главный вопрос меня волнует, интересует. 13 лет существует фонд. В Екатеринбурге ситуация с наркоманией изменилась. Героин ушел, крокодил остался, люди подыхают быстрей. Люди, которые за 13 лет по 9, 10 раз, может больше, меньше. Но происходит в городе Екатеринбурге, в котором не лучшая ситуация по России, а в первых рядах по худшести. Как я вижу, происходит круговорот наркоманов в фонде. Одни и те же, и все больше и больше их.

Ройзман:

– У вас нарколыга, которая врет на всю страну. Вы ей предоставляете эфир. Мы ей дали возможность спасти свою жизнь. Вы ей даете возможность порочить нас, людей, которые спасли тысячи жизней, которые прекратили в своем городе наркоторговлю. И эта нарколыга будет меня учить. Я жизнь этому посвятил, 13 лет на это потратил. Она сидит и лжет в эфире.

Филиппов:

– Мы и вам даем эфир.

Гриневская:

– Я не вру, я задаю вопрос. Пожалуйста, конкретные цифры статистики. Человеку-наркоману, который бросил колоться, нечего скрывать. Он должен гордиться собой. Назовите имя, фамилию девочки, которая сейчас не колется. Год существовал центр в Саропулке. Назовите одну девочку, которая не колется, за этот год.

Филиппов:

– Хотел задать Ройзману вопрос, но оборвалась связь: как обычно попадают наркоманы в этот центр. Наталья, есть у вас информация? Ваш пример понятен. Как остальные попадают?

Гриневская:

– Насколько я знаю, разговаривая с девочками, в процентном отношении 80-90 человек приезжают туда или захватами, или их привозят родители.

Ворсобин:

– То есть не добровольно?

Гриневская:

– Да. Когда девочка, пробыв там около месяца плюс-минус, выходит с карантина, или на карантине – ее обязательно снимали на камеру, где ей задавали вопросы: как она приехала, как ее зовут, какие пожелания. Мне задали вопрос: добровольно ли я приехала. Когда я сказала: сложный вопрос – то есть ни да, ни нет, – тут же съемка прервалась, и мне заново стали задавать вопросы. Ответ один: добровольно. Там подписывались договора. Где они сейчас, я не знаю.

Ворсобин:

– Центр эффективен? Там вылечивались наркоманы?

Гриневская:

– Вам сам Евгений Ройзман сказал, что там не лечение. Там нет специалистов, нет медиков. Это определенная программа со своими плюсами, минусами – будем объективны. Но это не лечение наркоманов. Это политика фонда: создаются некомфортные условия.

Филиппов:

– Если бы созданы комфортные условия – было бы лучше, эффективнее?

Гриневская:

– Сложный вопрос. До этого я была в другом реабилитационном центре с представительствами в разных городах. Я могу назвать его "Центр здоровой молодежи". Мои родители искали центр, они считали, что добровольно я никуда не поеду, меня нужно везти насильно. Они искали по стране центры, в которых моего добровольного согласия не требовалось. В основном центры требуют добровольное согласие наркомана на реабилитацию, лечение. Мои это не нашли.

Ворсобин:

– И нашли только у Ройзмана?

Гриневская:

– Да.

Филиппов:

-А вы бы добровольно поехали? Учитывая ваше состояние до того, как вы начали реабилитацию.

Ворсобин:

– Если бы они не нашли центр Ройзмана – вы бы поехали лечиться? Как я понимаю, вы добровольно не хотели – иначе ваши родители вряд ли бы искали так настойчиво.

Гриневская:

– Я до этого год назад была добровольно в центре. Не думаю, что это заслуга Ройзмана, как он ее приписывает. Думаю, что это заслуга ситуации.

Ворсобин:

– Если бы Ройзмана не было, вы бы так и остались наркоманкой?

Гриневская:

– Год назад я была в центре реабилитационном. Но там другие условия. Там гуманность, ни слова матом, никаких приседаний. Даже трудотерапии нет, хотя мне трудотерапия помогала. Ты в любой момент можешь подойти к старшему, поговорить с ним на любую тему. Права человека соблюдаются. Там я видела. Я была одна девочка, 15 мальчиков. Там каждый вслух орет о том, что он не хочет колоться. Я сидела на собраниях в фонде. Задается вопрос: принял ли ты окончательное решение не колоться? Ответ один: нет, я выйду, уколюсь.

Филиппов:

-По факту – лечение в том реабилитационном центре не помогло?

Гриневская:

– Не помогло. Я была там меньше месяца. У меня не было именно моего настроя, моей позиции, чтобы не колоться.

Ворсобин:

– Ваша позиция – центр Ройзмана нужно закрывать?

Гриневская:

– Если там будут учтены ошибки, если будут соблюдены права человека – он поможет наркоманам.

Ворсобин:

– Ваша мама не соблюдала ваши права, когда искала единственную клинику, куда можно было бы положить без вашего согласия.

Гриневская:

– У Ройзмана сейчас ставка на родителей.

Ворсобин:

– Наркоманы, которые не дают согласия на лечение.

Гриневская:

– Посмотрите в Интернете. Моим родителям вчера звонили, хотят столкнуть меня с братом лбами. Мои настаивают на том, что хотели мне помочь. Я это прекрасно понимаю.

Звонок, Галина:

– Я смотрю по телевизору передачу, мне за Наталью стыдно. Она должна в ноги кланяться Ройзману. Кем она была и кем стала.

Филиппов:

-Давайте представим ситуацию, что родители ваши не нашли.

Гриневская:

– Можно, я отвечу Галине. А в чем я должна быть благодарна Ройзману? Что я одна не колюсь из тех девочек, которые там находились.

Ворсобин:

– Но вы должны быть благодарны Ройзману хоть немножко.

Гриневская:

– Я сейчас перед собой сейчас ставлю цель: 12-я ступень в программе Шичко, которая работает в фонде: выбрался сам – помоги другому. Если бы я сейчас не занималась этой проблемой, если бы не слушала все гадости в свой адрес со стороны других родителей – я бы сейчас вошла в ту ровную, спокойную жизнь и начала опять заниматься тем же, что и было.

Ворсобин:

– Но мне понятна и философия матерей.

Гриневская:

– Они были там? Их пороли?

Ворсобин:

– Для них главное – результат. Они видят, что их дети не колются.

Гриневская:

– А вы задайте вопрос Галине – ее сын или дочь колется? Или во второй раз в этот фонд приехал по захвату?

Филиппов:

-Давайте предположим, что ваши родители или вы не нашли реабилитационный фонд.

Гриневская:

– Я воюю не с Евгением Ройзманом, не с фондом "Город без наркотиков". Само слово "война" идет от Ройзмана. Я прошу всех людей, которые задумываются на эту тему: реабилитационные центры для наркоманов необходимы. Если государство по каким-то причинам с этой проблемой не справляется – конечно, нужны и частные. Но есть Конституция, есть права человека. И они должны соблюдаться.

Ворсобин:

– Ни то, ни другое не срабатывает в последнее время.

Гриневская:

– Давайте поможем Ройзману, и всю Россию туда засадим.

Ворсобин:

– Если бы ваши родители не нашли ни одного фонда по реабилитации. И вас приковали бы наручниками к батарее. Кого бы вы винили тогда?

Гриневская:

– Я считаю, что если наркоман хочет дальше колоться – оставьте его в покое. Пусть он сколется и умрет, это его выбор. Если я не хочу колоться, хочу жить – помогите мне, пожалуйста.

Ворсобин:

– 90 процентов наркоманов умрут, а родители? Воюют родители, которые не хотят терять детей.

Гриневская:

– Я по итогам: Евгений Вадимович, предъявите статистику с фамилиями.

Филиппов:

– Статистику мы запросим.

Ройзман Евгений Вадимович
основатель фонда "Город без наркотиков"
Фонд "Город без наркотиков"

Способна ли генная инженерия модифицировать наркополитику?

Мы стоим на пороге научных достижений, способных поставить под вопрос саму идеологию прогибиционизма в области контроля за оборотом наркотиков и психотропных веществ.

Лифт в подвал. Интервью с Николаем Валуевым

"Я прививаю детям тот образ жизни, который был у меня в их возрасте: я был постоянно чем-то занят, и у меня просто не оставалось времени на вредные привычки. Нужно быть всегда при деле: многие проблемы - от праздного образа жизни..."

Кокаин был проклятием нашей молодости

Статья посвящена сравнительно мало изученному историческому факту – влиянию Первой мировой войны на расширение немедицинского потребления наркотических средств в России и странах Запада...

Как сходит с ума Россия: конопля, "спайс", "веселящий газ"...

О реальных последствиях потребления наркотиков для психического и телесного здоровья потребителей, а также социального здоровья России – в материале к.м.н., врача психиатра-нарколога Николая Каклюгина.

Афганистан превращается в крупнейшего мирового производителя наркотиков

Через год после появления в Афганистане иностранных войск во главе с США некоторые страны с тревогой начали говорить о расширении площадей посевов под наркокультурами и росте объемов контрабанды героина...

Аналитические технологии против "дизайнерских наркотиков"

Agilent Technologies является мировым лидером в области лабораторного оборудования, которое используется, в том числе, в области токсикологии, судебно-медицинских и допинговых исследованиях.

Грустные последствия использования "веселящего газа"

В последнее время в крупных городах России участились случаи употребления в молодежной среде с немедицинскими целями закиси азота или "веселящего газа"...

Московский
научно-практический
центр наркологии

Российская
наркологическая
лига

Государственная программа РФ "Противодействие незаконному обороту наркотиков"

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
Информационно-публицистический сайт "Нет - наркотикам" © 2001-2024 ООО "Независимость" contact@narkotiki.ru
Cвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-35683 выдано
Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования