- "Не существует законов и предписаний, способных остановить всеобщее разложение. Ведь чтобы сохранить добрые нравы, необходимы законы, а для соблюдения законов нужны добрые нравы. Кроме того, законы и обычаи, принятые республикой при её зарождении, когда граждане были добропорядочными, впоследствии, из-за распространения среди них дурных нравов, становятся негодными.../.../... новых законов недостаточно, потому что прежние порядки сводят на нет их действие.../.../... По мере распространения испорченности среди граждан издавались разные законы, ограничивавшие действия граждан, как, например, закон о прелюбодеяниях, закон против роскоши, против властолюбия и так далее. Но так как государственные устои, уже непригодные при всеобщем развращении, оставались незыблемыми, новые законы не могли поддержать добронравие в людях.../.../...

Справедливость того, что в испорченном городе старые порядки оказываются непригодными, видна по двум основным статьям, касавшимся назначения должностных лиц и издания законов.../.../... Безопасность и отсутствие сильных врагов заставили римский народ искать в своих консулах уже не доблести, а милости и назначать на эту должность не тех, кто умеет разбивать врагов, а тех, кто привлекает к себе больше сторонников. Потом от самых обаятельных они перешли к тем, у кого было больше влияния; и так вследствие изъяна в самом обычае достойные граждане оказались вовсе в стороне.

Трибук и всякий другой гражданин могли предложить народу принять закон, и каждый мог высказываться как в пользу, так и против такого решения. Этот обычай был хорош при добронравии граждан, ибо что же дурного, если всякий пекущийся об общественным благе может подать предложение и всякий может высказать об этом своё мнение, чтобы народ, всех выслушав, мог избрать наилучшее решение. Но когда нравы испортились, дурным стал и обычай, ибо им пользовались только влиятельные лица, выдвигавшие законы, благоприятные для их усиления, а не для общественной свободы, а все не дерзали им перечить из боязни; так что народ по ошибке или поневоле принимал пагубные решения.../.../...

... Но так как возродить республику к политической жизни может только хороший человек, а стать её государем путём насилия может только дурной человек, то в высшей степени редко случается, чтобы хороший человек захотел прийти к власти дурным путём, хотя бы и ради благой цели, и злодей, став государем, начал творить добрые дела – ему никогда не взбредёт на ум употребить во благо власть, дурно приобретённую.

Вышесказанное подтверждает трудность и даже невозможность сохранить либо учредить заново республику в испорченном городе. Но если кто-то всё же поставит перед собой такую задачу, он должен придать ей устройство, приближающееся, скорее, к царскому, нежели к народному правлению, чтобы людей дерзких и не подчиняющихся законам мог останавливать глава государства своей почти царской властью. Исправить же их другим путём вовсе невозможно, это потребовало бы неслыханной жестокости".

– "О людях вообще можно сказать, что они притворщики, бегут от опасности, жадны до наживы. Когда делаешь им добро, они навек твои, они готовы пожертвовать для тебя жизнью, имуществом и детьми – если... надобности в этом не предвидится. При первом же её появлении их как не бывало.../.../... Людям легче нанести обиду тому, кто действует добром, чем тому, кто внушает опасение, ибо любовь поддерживается узами благодарности, которые люди, вследствие своих дурных наклонностей, разрывают при первом выгодном для себя случае. Страх же заключается в боязни наказания, которая тебя никогда не покидает.../.../... ибо очень даже можно быть грозным и в то же время не быть ненавистным".

– " – .../.../... Мы такие как есть, и ничего тут не поделаешь. Знаешь, как та птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая её судьба. Пусть мы и сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, чем сделали первый шаг, но ведь это сознание всё равно ничему не может помешать, ничего не может изменить, правда? Каждый поёт свою песенку и уверен, что никогда мир не слышал ничего прекраснее. Неужели ты не понимаешь? Мы сами создаём для себя тернии и даже не задумываемся, чего нам это будет стоить. А потом только и остаётся терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.

.../.../...

Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет её кинуться на острие и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает ей сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поёт, поёт до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвётся дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, – мы знаем. Мы понимаем. И всё равно – грудью на тернии. Так будет всегда".

Наша жизнь – это всегда путь выбора служения. Себе, своим прихотям, страстям, желаниям, как это, запутавшись в пониманиях Добра и Зла, Малой и Большой Церкви, делал главный герой произведения, неоднозначного по своей сути, фрагмент из которого с философским размышлением поставлен автором и редактором данного текста в пролог к основному его содержанию. Соделанию добра людям вместе с Богом, по Его пути Нового Завета идя, жертвуя собой ради ближнего своего и дальнего, не важно, исходя из принципа евангельского:"Нет больше той любви, кто душу свою положит за друзей своих", не боясь быть в какой-то момент оставленным без, казалось бы, должной всеобщей поддержки, когда настанут особо трудные времена, критические жизненные ситуации, зная из одного из апостольских посланий, что "кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое; ибо видимое временно, а невидимое вечно" (2 Кор. 4:17-18). Государственному управлению в условиях тотального разложения или почти тотального духовного обнищания, извращения духовных ценностей у народа предыдущем правителем, правительством, как это представлено в первом эпизоде к прологу. Всё это служение, по пути следования которому неизбежны ошибки, разочарования, подъёмы и падения. Как в служении вовне – людям, Богу, так и внутрь – своим низменным чувствам. В этой земной жизни, итог может быть и там, и там скоротечен, трагичен. Но если мы говорим о законах небесных – здесь то, что мы с вами не увидим – оно за гранью земной. Все эти моменты, так уж получилось, отражены в той моей речи, и неслучайной подборке из трёх цитат, которые предлагаются вниманию читателя к ознакомлению и совместному размышлению.

Судья Реброва М.В., председательствующая на судебном заседании: Судебные прения завершены.

Каклюгин, в "последнем слове" суд Вам предоставляет выступить возможность.

Каклюгин Н.В.: Я подчеркну, что приговор в отношении меня незаконен.

Из-за тяжёлого состояния моего здоровья сейчас довольно трудно мне, тяжело немножко говорить.

В подтверждение публикаций [в дополнениях к апелляционной жалобе, переданных с Приложениями адвокатом Пешиковым П.С. в Ростовский областной суд 03.03.2020 г.] должен добавить, что я полжизни отдал спасению людей и помощи людям, нуждающимся в освобождении от зависимости химической и нехимической. С детства мечтал быть врачом, помогать людям. Ещё в 1-м классе писал сочинение на эту тему. Я трудно себе представляю себя без помощи людям. Вот сейчас я здесь 17 месяцев и непонятно, сколько людей могло бы быть мною спасено, скольким бы я мог помочь! И вот с учётом всей этой просто позорной ситуации, которая меня изолировала по заказу вот этого Национального антинаркотического союза, я просто не могу оказывать помощь людям. И мне немножко больно и грустно наблюдать это, честно говоря.

Ведь виноваты в этом и прокуратура, и суд, что есть репутационные риски, есть [для них в первую очередь] репутационные потери. И вот это вот уголовное дело, о котором сейчас шумит, действительно, всё православное патриотически-ориентированное сообщество страны [см., к примеру, раздел "Дело Каклюгина" на интернет-портале "Русская народная линия"], ведь это большое количество людей – оно же видит всю эту ситуацию, оно же понимает, что это неправосудное решение абсолютно, что человек действительно за Россию боролся, за свою страну. Я предотвращал, действительно, "майдан" в нашей стране, я работал и как психиатр. По стране очень мало судебных психиатров, завершивших образование ещё меньше – в Центре Сербского [Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского в г. Москве]. Тем более, которые могут как эксперты работать с пострадавшими от сект.

Я делал экспертизу [в том числе] по секте "Бога Кузи" [см. материал на "Русской народной линии"], мы раскрыли секту педофила [Куренкова] эзотерической секты на Кубани [см. об этом интервью газете "АиФ.Кубань", к примеру]. Я там был со стороны государственного обвинения, со стороны прокуратуры и Следственного комитета выступал. Целый год мы участвовали в закрытом заседании, так как пострадали дети. 18 лет получил педофил. Это секта в станице Староджерелиевской Краснодарского края. Это был громкий процесс, тяжёлый процесс, и, тем не менее, меня допустили со стороны гособвинения. Неужели какого-нибудь, там, наркомана или потребителя могли допустить. Или мог бы он вообще стать судебным экспертом? И прокуратура, старший помощник прокурора Краснодарского края выступал со мной вместе плечом к плечу. "Усадили" наконец-то, создали в Краснодаре прецедент, в Краснодарском крае впервые [по ст. 239 УК РФ] за создание некоммерческой организации, посягающей на права [и личность] граждан, посадили лидера организации сектантской: это Куренков Александр Павлович такой – получил за девочку 15 лет, и 3 года – за создание секты, о которой я сказал.

То есть, работали колоссально! Мы стояли у истоков законодательства по вот этим всем организациям [нелегальным реабилитационным учреждениям для наркозависимых лиц], начали выходить на уровень – после ликвидации ФСКН, где я был также экспертом, то есть я был вхож на Маросейку [ФСКН России, Департамент межведомственного взаимодействия находился на ул. Маросейка в Москве]. Мы вместе с Экспертным советом с нашим [Управления ГАК по ЦФО] и Научно-исследовательским центром [НИЦ] ФСКН разрабатывали План реализации Стратегии государственной антинаркотической политики до 2020 года. Большая работа и экспертная, и врачебная проводилась. И когда был ФСКН, именно мы выступали, чтобы внести "Лирику" [сильнодействующий психотропный препарат] в список наркотиков. [См. материал Н.В. Каклюгина того времени ""Лирика" – это наркотик"]. Ведь "Терпинкод", "Коделак" были тогда [чуть пораньше], кодеиновые препараты. Коллегия ФСКН России помогла нам [в 2010 году] организованно при нашем участии и отца Анатолия (Берестова), аналитические материалы предоставила одна фармацевтическая фирма, я тогда был в Центре Сербского, чтобы "дезоморфин" внести в список наркотиков, кодеинсодержащие препараты, из которых получали "дезоморфин", который уничтожал Россию. Работа антинаркотическая велась колоссальная.

Четыре с половиной года я работал в системе образования Департамента образования города Москвы, Юго-Восточного окружного управления образования, в системе дополнительного образования. По школам: 9, 10, 11 классы, мы проводили профилактику наркомании, профилактику зависимого поведения по программе "Здоровый образ жизни" [профилактика негативных явлений]. Я получил одобрение в письменном виде от главного нарколога Минздрава России, доктора медицинских наук, профессора Брюна от Московского Научно-практического центра наркологии (МНПЦН), главного врача учреждения Е.Г. Сокольчик, взяли разрешение в округе по школам реализовывать программы профилактики. Мы шли по школам, мы проводили профилактику... [Это 2008-2012 гг.].

То есть, с какой стати я вообще стал бы или потреблять, или распространять наркотики, если я всю жизнь фундаментально стою на том, что против этого зла, и чтобы не просто сажать этих несчастных наркоманов, а именно помогать им! Ведь мы как раз-таки с ФСКН вместе [в 2009-2013 гг.] подготовили, внедрили, постарались внедрить для судов, чтобы суды могли предложить наркоманам по 1 части [ст. 228], 2-я сложно, но 1 часть хотя бы – вместо осуждения срока идти на реабилитацию, чтобы суды могли предложить наркоманам пойти в реабилитационный центр. И это право стало действительно, внедряться, потому что плохо, конечно, туго судьи идут на это, но тем не менее. Понимаете?

И на этой платформе, конечно, когда мы стали говорить о том, что, когда незаконно забирают наркомана: он сидит, там, его в скотч заматывают, "аминазин", нейролептик ему колят, и в подвал отправляют, [где он язык проглатывает в судорогах без наблюдения нередко и погибает]. И когда он там "реабилитируется" таким образом, то, конечно, это очень печально. И самое страшное происходит внутри. И когда таким образом обращались к нам: "Вот моего сына увезли в такой центр, я думал, что он хороший центр, Иваново", но помните если, погиб актёр Дмитрий Марьянов в таком центре [см. упоминание об этом в материале о деле Николая Каклюгина издания "Совершенно секретно" от 13.07.2019], то мы вышли на уровень Государственной Думы. Депутат Валуев стал одним из организаторов "круглых столов", совещаний по поводу того, чтобы эти центры лицензировать, сертифицировать. И я как эксперт, действительно так получилось, что моя диссертация сложная, на стыке, как я уже говорил, богословия, психиатрии и наркологии, стал выступать вместе с ним на тему – собрать людей, экспертов со всей страны и обсудить, как это нам всё реализовать, эту систему, чтобы помогать людям, матерям, родителям этих несчастных наркоманов, чтобы они могли спастись, вылечить, и они потом уже посылали их на борьбу с наркоманией, уже после реабилитации, в реабцентры.

Мы поехали в Польшу. В 2009 году я стажировался в Польше два месяца, получил грант от "Росмолодёжи" [Федерального агентства по делам молодёжи], выиграл грант от "Росмолодёжи". То есть, эта работа длилась годами, мы внедряли постепенно эти все программы здесь. При моём участии была написана программа для [реабилитационного] центра в Новом Уренгое [Ямало-Ненецкий автономный округ], для центра для взрослых [2016 г.], потом для подростков [2017 г., см. об этом сюжет, размещённый с комментарием на сайте "Русская народная линия" того времени: ]. Впервые в России мы получили, через систему госзакупок вышли на конкурс [реабилитационных] центров, на государственные деньги, духовно-ориентированных [реабцентров] на православие, в Новом Уренгое построили на эти деньги реабилитационный комплекс и составили программу для православного, можно сказать, [реабилитационного] центра государственно-церковного. Это впервые в России. К ним приезжал главный нарколог России Е.А. Брюн, мы проводили там совещание. [Материал об этом с видеоотчётом размещён в "Youtube"].

По поводу сект я выезжал [не раз в другие регионы], был "круглый стол" расширенный в Челябинске [как пример], с администрацией Челябинской области [см. ссылку на одно из выступлений о "Свидетелях Иеговы", запрещённой на сегодня в РФ экстремистской организации, подготовленный для Челябинска], выступал в Российской Академии госслужбы при Президенте, выступал в Академии ФСБ России – в материалах это есть тоже, в уголовном деле [почётные грамоты, благодарственные письма].

Я дважды награждён от ФСКН – почётной грамотой и почётным нагрудным знаком – от ФСКН лично, от директора ФСКН России получал эти награды.

То есть, все эти материалы есть.

Там [в материалах дела] есть постановление Аксайского горсуда, который от 2002 года, К сожалению, я просто попал в машину с наркоманами и вынужден был, так сказать, увидеть изнутри, изнанку вот этой милицейской системы. Я не планировал, не готовился тогда, ходил в студенческий научный кружок в мединституте по психиатрии и наркологии, после, тогда работал в санэпидемстанции, закончив санитарно-гигиенический факультет. Но потом уже, увидев изнутри всю эту изнанку, понял, как людей – просто подбросили, в карман засунули и: "Давай, давать показания будешь или больше проблем". [Примерно о такой же схеме рассказывают мне и сейчас, см. материал "Духовный вирус токсичнее телесного: где калечат, а не лечат, содержа на грани жизни и смерти"]. Потом, слава Богу – вышел ответ, я не имею сейчас судимости. Тем не менее, это стало отправной точкой, для меня, для того, чтобы выйти на работу по оздоровлению России и системы не только помощи наркозависимым, но и системы работы с наркозависимыми через полицейскую систему. То есть, мы как раз-таки стали вот этой идеологической основой вместе с ФСКН для работы по наркосудам. Понимаете? Чтобы система наркополитики у нас в стране изменилась с репрессивной на рестриктивную, то есть, могли бы подавлять эту самую наркоагрессию всю, но при этом, чтобы помогали наркозависимым выздороветь, вылечиться. [См. об этой модели размышления автора того времени: "Современная наркоситуация в России"].

И мы против метадоновой программы! Метадон – это наркотик, метадон – это, конечно, ни в коем случае, но мы за то, чтобы система реабилитации и наркоман получал выход в трезвость без каких-либо наркотиков, полное выздоровление, ресоциализацию, к родственникам, выход в социум после реабилитационных центров, то есть профессиональный, качественный центр реабилитационный. Поэтому мы поехали в Польшу [г. Гливице], научились там, где их центр "Фамилия", лечения с двойным диагнозом – шизофрения и наркомания.

Вот те солевые наркоманы, которые сейчас – это же психиатрические пациенты повально для нас по сути, это же эпидемия наркомании! Я как психиатр с полуслова могу определить, какие пациенты, профессионально. Поэтому мошенники, которые схватывают несчастных солевых наркоманов, убивают их в своих центрах – это нельзя, это незаконно. И естественно, это не очень хорошо выглядит: когда ты снимаешь коттедж за 100 тысяч рублей, берёшь 20 наркоманов по 50 тысяч [рублей], получаешь миллион в месяц, на макароны и так далее для наркоманов берёшь в итоге в месяц 500 тысяч [рублей], а половина 500 тысяч – в карман. [Видеозапись прохода по такому учреждению с комментарием автора размещена в фильме "Наркополитика 2009-2018 гг.", опубликованном в соцсетях за 3 дня до задержания]. Конечно, будут у тебя там и полицейские, которые великолепно у тебя там на этом зарабатывают деньги, "оборотни" какие-нибудь, и ФСБшники... и так далее. А мы сделали в Государственной Думе [круглые столы, семинары-совещания], мы – против этого, мы приняли [ряд резолютивных документов] – лицензировать эти центры, вместе с главным наркологом России Е.А. Брюном, который сказал, что "я тоже хочу, чтобы люди выздоравливали". И, конечно же, все эти наши мероприятия по попыткам это всё узаконить, они естественно вылились в то, что вот против меня была придумана эта схема [с фабрикацией уголовного дела после незаконного задержания с применением ОСН "Гром", спецсредств, имитацией подброса наркотиков, "подсадной уткой", своими понятыми и лжесвидетелями обвинения].

И фильм, если вы когда-нибудь увидите его – "Национальный антинаркотический союз – сектантская империя" – он как раз показывает вот это всё. И там в нём выступает депутат Государственной Думы Н.С. Валуев, главный нарколог России Е.А. Брюн, священник отец Сергий Бельков, много лет возглавлявший Отдел борьбы с наркоманией и алкоголизмом в Санкт-Петербургской митрополии. То есть в этом фильме три главных героя: депутат Валуев, главный нарколог России Брюн и священник Бельков. Получается, что я создал этот фильм масштабно, где говорили, что есть здесь и геополитика некоторая, используется, этот феномен называют перезависимость, и так далее. То есть это серьёзно, когда, помимо того, что в реабилитации [такой люди] страдают, там ещё и вербуют людей, которые, как в Киеве выходили на "майдан". Там есть пастор Турчинов, мы знаем Турчинова, из секты "Слово жизни", и.о. президента Украины, из [мира] геополитики. Действительно, на "майдане" были сектанты-неопятидесятники – это очень серьёзно, это геополитика.

Поэтому я всегда работал вместе с сотрудниками из спецслужб. Так получилось, да, помогал им в этом деле. Но в какой-то момент появился "крот" в центральном аппарате [ФСБ России], "крот", который, за деньги, там, или, я не знаю, за какие-то барыши работал с этим Национальным антинаркотическим союзом. Я называл его – это Возилов Денис, полковник ФСБ России в центральном аппарате. Он есть и он, естественно, работал для того, чтобы мы их, и я, не особо обличили.

И поэтому главного нарколога России Брюна не тронули, священника Сергия Белькова не тронули, только я вот был здесь "слабым звеном", потому что меня проще всего устранить. Просто видимо меня убить было невозможно, потому что понятно, что это сразу же поднимется волна, поэтому вот придумали такую схему: меня объявить наркоманом, мои труды как эксперта обнулить и так далее.

Вот такой есть эксперт по сектам Дворкин, его тоже пытались обвинить, что он в 1970-е годы [советское время карательных мер против живущих не по-советски] был судим [находился на принудительном профилактическом учёте] за "хиппи", там, употреблял наркотики, марихуану, и так далее. То есть, всем экспертам по сектам пытаются каким-то образом аннулировать их работу, чтобы назвать их либо наркозависимыми в прошлом, либо там "хиппи", либо марихуану они курили. А меня вот решили сделать "солевым" наркоманом – придумали свёрток из ниоткуда, вызвали меня в Ростов, придумали группу реагирования [ОСН "Гром"], придумали пистолет, которого не было вообще, травматический [чтобы вызвать для массовки спецназ ГУ МВД России по РО] и так далее. Это при участии Болдырева, Скогорева, сотрудников, которых называла Разумная [см. детали в части 2 данной стенограммы]. "Проверьте эту Разумную", – говорим, – "позовите её в суд" – не позвали! Следственный комитет до сих пор нам не предоставил сведения, точно ли это её заявление, поддельное оно или настоящее. У нас нет сведений о том, что Разумная в СИЗО, где она сидит в СИЗО №4, ФСБшном СИЗО так называемом. И её ли это сведения, она ли подавала это заявление – нам неизвестно. Но её так и не пригласили, и нам не предоставили сведения, допрошена она или нет.

И вот это всё вместе, взять это вкупе, с моей репутацией – весь православный мир поднялся. Понимаете? [См. обращение православных священников и мирян на сайте "Правмир" и петицию в интернете]. Неужели мы живём в такой стране?! Неужели... Есть ли какая-то в мире справедливость, в нашей стране? Но, в конце концов, покажите!

Я сам родом из Новочеркасска, я вырос здесь. Это был сложный период, 1990-е годы, умирали люди от этих наркотиков. И я понимал, что как это тяжело, когда твоя семья страдает. У меня на факультете один из парней погиб от передозировки. Это всё больно, я понимал, что́ это! Поэтому я встал вот на этот путь помощи людям, и я со священниками вместе. Понимаете? И из тех, кто выступил на стороне моей защиты – половина священники, монахи.

Так почему же нужно поверить тому сброду [свидетелей обвинения], который пришёл сюда [дать против меня клеветнические ложные показания]: Новопашин – бывший старший пастор секты "Исход", Николай Новопашин, он [его центры] не включен в список православных реабилитационных центров для наркозависимых, вылетел из него полгода назад, как это рассказал Лазарев А.В. – свидетель защиты, он тоже связывался с Лушниковым и с Новопашиным Николаем Олеговичем, тоже рассказывал про них – это коммерсанты, которые пришли зарабатывать деньги на чужом горе. [См. выступление свидетелей защиты А.В. Лазарева, В.Ю. Беглярова и монаха Иоанна (Адливанкина) в единой сборной публикации]. Понимаете? А я работал вот так просто. К сожалению, были даже времена, когда мне средствами помогали священники. Понимаете?

Сделайте для себя свой справедливый выбор. Я рассчитываю, что нам не придётся дойти до кассации. Нет на мне вот этого греха! Понимаете? Зачем мне это нужно, если я был на стороне борьбы со всем этим? Зачем мне это нужно? Я за Свет! Я прошу вас – будьте правосудными, хотя бы здесь со своей совестью в ладу! Христа ради – возможно, слишком громко будет сказано. Ради Бога! Больше сказать нечего.

Судья Реброва М.В.: Всё у Вас?

Каклюгин Н.В.: Да.

Судья Реброва М.В.: Понятно. Суд остаётся в совещательной комнате, участники покиньте помещение.

.../.../... [после возвращения из совещательной комнаты членов Судебной коллегии и оглашения её председателем Ребровой М.В. обоснования оставления практически без изменений обвинительного приговора суда первой инстанции с незначительными техническими правками и новыми грубыми нарушениями УПК РФ в формулировках разъяснения типа: "Доводы защитников и осуждённого, в части необнаружения следов пальцев рук Каклюгина Н.В. на упаковке наркотических средств и психотропных веществ, не свидетельствуют о невиновности Каклюгина Н.В.", что подтвердило преступный сговор судейского корпуса по данному делу и на этом уровне].../.../...

Судья Реброва М.В.: Судебное заседание объявляю закрытым.

Каклюгин Н.В.: Ну и где же ваша совесть? Где же ваша совесть?! [Конец стенограммы. Дополнительно см. материал "Где же ваша совесть?!" на "Русской народной линии" от 20.03.2020 г.:].

22 апреля 2020 года должен был состояться предложенный Президентом России В.В. Путиным референдум по всей стране с вопросом – согласны ли россияне, что в основополагающий, базовый закон страны – Конституцию Российской Федерации будут внесены существенные поправки. Пандемия вируса COVID-19 на планете, включая и наше государство, вошедшее в десятку с наибольшим ростом заболеваемости населения коронавирусом на всех континентах, внесла свои коррективы – референдум отложен. Результатом согласия народных масс может стать в том числе блокировка возможности Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) влиять на российскую, как мы все уже достаточно ясно понимаем, мало имеющую связи со справедливостью, доказанностью и обоснованностью принимаемых решений, правовую систему через истребование возмещения материального ущерба, измеряемого, отмечу, серьёзными суммами в десятках тысяч Евро, её жертвам. Поэтому обращаю внимание читателей на этот факт и на своё разъяснение, с некоторыми конкретными примерами невозможности далее без глубинного реконструирования данной системы, её духовного обновления в работе "Духовный вирус токсичнее телесного: где калечат, а не лечат, содержа на грани жизни и смерти", а также на слова не раз мною цитируемого, как в этом тексте, в прологе к нему, так и в некоторых других трудах, флорентийского государственного деятеля Эпохи возрождения, знакомого с политиками и политикой того времени, её последствиями для народов так же хорошо и обстоятельно, как и с историей Древнего Рима, Древней Греции, иных древних цивилизаций, которую он тщательно изучал и анализировал по манускриптам, произведениям, документальным, описательным тех исторических эпох, Никколо Макиавелли. Эту его мысль я привёл в качестве вступления первой к своему обращению к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации Т.Н. Москальковой, опубликованному 13.02.2020 г. под избранным мною же названием в соответствии со степенью оказания мне на тот момент помощи аппаратом УПЧ в РФ: "Имитация защиты прав человека в современной России: "правя над правами, а не служа правам граждан"", см. по ссылке на сайт "Национальный медиа-союз" (сокращённая версия), РИА "Иван-чай" (полная версия – со вступлением и послесловием из фрагментов философских размышлений классиков отечественной и зарубежной мысли, в том числе библейской Книги Екклесиаста). Однако именно эта мысль в свете вышеизложенного краткого дополнения к эмоционально-образному душевно искреннему автобиографическому обращению автора к Судебной коллегии по уголовным делам Ростовского областного суда, оставшемуся безо всякого внимания лицами в мантиях с уже заранее заготовленным бланком судебного решения, на котором в нужном заказчику и исполнителям заказа месте проставлена запятая во фразе "казнить нельзя миловать", именно эта мысль Никколо Макиавелли из его "Рассуждений о первой декаде Тита Ливия", первых десяти книгах древнего летописца и мыслителя, справедливо завершит данную дилогию:

"У лиц, возглавляющих охрану гражданской свободы, не может быть более полезного и нужного права, чем право обвинять своих сограждан в прегрешениях против свободного устройства перед народом либо перед каким-нибудь учреждением или советом. Для республики такой порядок имеет двоякую пользу

Во-первых, из страха быть обвинённым никто не решится выступить против государства, а если решится, то будет жестоко и беспощадно наказан.

Во-вторых, получают выход страсти, непременно закипающие в республиках вокруг отдельных граждан; если не дать им излиться законным путём, они находят незаконный и приводят к гибели всё государство.../.../... гражданские же средства и процедуры, не переходящие определенных границ, никогда не будут угрожать республиканскому устройству.../.../...

... Всякий раз, как часть горожан призывает в город чужеземные силы, это свидетельствует о недостатках его внутреннего устройства и о том, что оно не предусматривает дозволенных путей для успокоения дурных страстей, зарождающихся среди людей.../.../... если можно добиться справедливости дома, незачем искать её на чужбине".

Абсолютно применимые слова и к нашему времени, нашей России, хотя со времени их написания минуло более 500 лет. Выхода страстям, закипающим по вине нерадивых, нечистых на руку и душу представителей силовых структур, в гражданском обществе у нас сегодня практически не предоставляется – они только нагнетаются, причём явно искусственно и явно не первый год. Об этом очень подробно, с полновесной доказательной базой смотрите в телепередаче Никиты Михалкова "Я/Мы Бесогон". Очень правильные и всё более злободневные вопросы в ней им поставлены. См. по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=Uy3jfrRkDSg. Что ж, давайте отменим сейчас возможность нам, гражданам Российской Федерации последнюю надежду – по справедливости получить компенсацию через ЕСПЧ за утраченное за время незаконного заключения под стражу здоровье, тотальное подавление, нарушение прав и свобод с момента начала полностью сфабрикованного следствия тысячами, десятками тысяч пострадавших от остающегося безнаказанным произвола оперативных сотрудников, следователей, дознавателей, прокуроров, судебных приставов, судей, сотрудников системы исполнения наказания, медицинской службы в её составе. Что мы получим в итоге? Сэкономленные миллионы, если не миллиарды рублей, но государство совсем уже у края пропасти революционного народного бунта. Или кардинально, глубинно менять все системы, штампующих моральных уродов в погонах ежегодно в массовом количестве, или наблюдать бурный всплеск в соцсетях и на улицах российских городов, посёлков, мегаполисов, хуторов публики, которая встречается и сейчас немало, взять те же московские протестные акции, но в куда больших, невероятных масштабах. И это неизбежно. Причём не сто́ит здесь будет на англо-саксонский мир наших цивилизованных оппонентов кивать, развивать вполне себе и без того обоснованные конспирологические теории, которым реальной почвы и так более, чем достаточно. Нигилисты – а именно так называть следует это протестное движение, были известны и в России, и за рубежом ещё: как минимум с середины XIX века. Кто их создатель, точнее, какие ошибочные действия правительства предельно объёмно, выпукло показано в диалоге одного такого молодого человека с солидным господином консервативных взглядов романа И.С. Тургенева "Отцы и дети" (глава X) 1861 года рождения, в год отмены крепостного права. Выше была мысль Никколо Макиавелли, которой я решил завершить данное своё рассуждение, ниже повод для рождения серьёзных и ответственных мыслей, дорогие читатели, уже в вашем сознании. И это пусть будет началом личного рассуждения каждого из Вас, как предотвратить уже, кажется, неизбежное:

" – .../.../... Личность, милостивый государь, – вот главное; человеческая личность должна быть крепка, как скала, ибо на ней всё строится. Я очень хорошо знаю, например, что вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою опрятность наконец, но это всё проистекает из чувства самоуважения, из чувства долга, да-с, да-с, долга. Я живу в деревне, в глуши, но я не роняю себя, я уважаю в себе человека.../.../...

– Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, – говорил между тем Базаров, – подумаешь, сколько иностранных... и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны.

– Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте – логика истории требует...

– Да на что нам эта логика? Мы и без неё обходимся.

.../.../...

Павел Петрович взмахнул руками.

– Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ. Я не понимаю, как можно не признавать принсипов, правил! В силу чего же вы действуете?

– Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаем авторитетов, – вмешался Аркадий.../.../...

– Однако позвольте, – заговорил Николай Петрович. – Вы всё отрицаете, или, выражаясь точнее, вы всё разрушаете... Да ведь надобно же и строить.

– Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить.../.../... Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно во мне случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы так ратуете?

– Как же! Очень нужны нигилисты!

– Нужны ли они, или нет – не нам решать. Ведь и вы считаете себя не бесполезным.../.../... Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках...

– Что же вы делаете?

– А вот что мы делаем. Прежде, в недавнее ещё время, мы говорили, что чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда...

– Ну да, да, вы обличители, – так, кажется, это называется. Со многими из ваших обличений и я соглашаюсь, но...

– А потом мы догадались, что болтать, всё только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведёт только к пошлости и доктринерству; мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чём, когда дело идёт о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно от того, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдёт нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.

– Так, – перебил Павел Петрович, – так: вы во всём этом убедились и решились сами ни за что серьёзно не приниматься.

– И решились ни за что не приниматься, – угрюмо повторил Базаров.

Ему вдруг стало досадно на самого себя, зачем он так распространился перед этим барином.

– А только ругаться?

– И ругаться.

– И это называется нигилизмом?

– И это называется нигилизмом, – повторил опять Базаров, на этот раз с особенною дерзостью.../.../...

– Так что ж? Вы действуете, что ли? Собираетесь действовать?

Базаров ничего не отвечал. Павел Петрович так и дрогнул, но тотчас же овладел собою.

– Гм!.. Действовать, ломать... – продолжал он. – Но как же это ломать, не зная даже почему?

– Мы ломаем, потому что мы сила, – заметил Аркадий.../.../...

– Несчастный! – возопил Павел Петрович: он решительно не был в состоянии крепиться долее, – хоть бы ты подумал, что в России ты поддерживаешь твоею пошлою сентенцией! Нет, это может ангела из терпения вывести!../.../... Вы воображаете себя передовыми людьми, а вам только в калмыцкой кибитке сидеть! Сила! Да вспомните, наконец, господа сильные, что вас всего четыре человека с половиною, а тех – миллионы, которые не позволят вам попирать ногами свои священнейшие верования, которые раздавят вас!

– Коли раздавят, туда и дорога, – промолвил Базаров. – Только бабушка ещё надвое сказала. Нас не так мало, как вы полагаете.

– Как? Вы не шутя думаете сладить, сладить с целым народом?

– От копеечной свечи, вы знаете, Москва сгорела, – ответил Базаров".

Собирающая и по России страшный урожай человеческих и экономических потерь пандемия вируса COVID-19 однозначно усугубит ситуацию. Все ответы мудрый и внимательный читатель найдёт в истории. Что-то, быть может, почерпнёт и из моих размышлений, выступления в рамках апелляционного заседания 19.03.2020 г. в Ростовском областном суде. А мне время собираться в исправительную колонию общего режима в Краснодарский край по месту проживания и постоянной регистрации в связи в том числе с угрозой и со стороны целого ряда сотрудников "правоохранительных" структур, прокуратуры, пенитенциарных учреждений Ростовской области, включая медицинскую их составляющую, явно, хоть и не во всех подразделениях, желающих мне отнюдь не здоровья, долголетия и добра. Что исправлять нужно и кому – вопрос серьёзный. Как и сроки принятия решений. Моё дело как гражданина, мой гражданский и профессиональный долг – предупредить обо всём произошедшем, происходящем и могущим произойти во всё более недалёком будущем.

Николай Каклюгин. СИЗО-3, г. Новочеркасск, 21.04.2020 г.