Господин Коста, что Вы можете сказать о вреде, который наркотики причиняют в мировом масштабе?

– Что касается вреда, причиняемого наркотиками, то он попросту огромен, хотя, конечно, и не настолько велик, как тот, что приносят легальные наркотические средства. Речь идет о веществах, которые законодательно отнесены к наркотикам и с оборотом которых ведется борьба, – это героин, кокаин, марихуана и т.д.

Разумеется, есть вещества, которые законом не запрещены, к примеру, алкоголь или табак. Купить их можно в любом магазине практически в любом уголке мира, и убивают они миллионы человек. Наркотики, в силу того, что их употребляет ограниченная часть общества, в зависимости от конкретных обстоятельств – от 1 до 2 % населения, приводят в мире к гибели 200 000 человек в год. Около половины из этого числа, как мы считаем, погибают от употребления наиболее опасных наркотиков, то есть от героина, получаемого из переработки опия, и я думаю, что эта цифра, пусть она и рассчитана скорее приблизительно, тем не менее, достаточно точно отражает действительность.

Как Вы думаете, почему афганские наркотики, и в первую очередь я имею в виду героин, идут преимущественно в Россию?

– Очевидно, что границы между Афганистаном и Россией, то есть то внушительное число границ, что их разделяют, недостаточно хорошо охраняются. Афганские наркотики с относительной легкостью попадают в Азию. Так, к примеру, граница между Афганистаном и Туркменистаном по-настоящему серьезно не охраняется. Граница с Таджикистаном охраняется плохо, поэтому наркотики вполне спокойно попадают в Среднюю Азию. И уже из Средней Азии доставить наркотики в Россию вообще откровенно легко, поскольку границы между бывшими среднеазиатскими республиками, входившими в Советский Союз, и Россией фактически не контролируются. Таким образом, есть проблема – это возможность беспрепятственных поставок и логистики. Граница с Ираном при этом охраняется очень плотно, и наркоторговцам становится все тяжелее перевозить наркотики в Западную Европу через эту страну.

Во-вторых, употребление наркотиков, я считаю, отражает приоритеты общества, его выбор. В США, например, употребляют кокаин и совсем в незначительных объёмах героин, а кокаин – уже длительное время. Всего тонн двести кокаина в год. Европа в прошлом страдала от героиновой зависимости, но сейчас его употребление там снижается, и употреблять стали больше кокаина. Таковы тенденции в обществе, и именно это сейчас и происходит в России, то есть выбор наркотиков объясняется культурными и иными причинами.

Как Вы думаете, почему в Европе обеспокоены героином не так сильно, как в России?

– Европа обеспокоена проблемой героина, поскольку в Европе гибнет очень много молодых людей, героиновых наркоманов. Может быть, не настолько много, как в России, но Европу это, тем не менее, беспокоит. Я на протяжении многих последних лет замечаю, что в Европе реализуется масштабная программа профилактики и, что особенно важно, лечения героиновых наркоманов, не кокаиновых, а именно героиновых. В Европе запущено внушительное количество программ, на которые отпускаются значительные средства. Особенно в северных странах, таких как Нидерланды, Швеция и другие. Я считаю, что европейские страны очень серьезно относятся к борьбе с героином. Сказал бы даже, что они не совсем серьезно относятся к марихуане, это да, и возможно даже к кокаину. Но к героину отношение серьезное.

Что Вы можете сказать о так называемом стратегическом запасе афганского опия?

– Это вопрос поставок. Афганистан на протяжении многих последних лет, предположительно, с 2006 года, производил опия гораздо больше, чем его потребляли в мире. Ежегодно в мире потребляют примерно 4000-4300 тонн опия; точную оценку здесь дать сложно, но порядок цифр примерно такой. При этом в Афганистане было произведено, например, в 2007 году, практически 8000 тонн. То есть вдвое больше, чем потребляется во всем мире. Таким образом, если суммировать избыточные объемы производства за 2006, 2007, 2008 и 2009 годы, и, что весьма вероятно, также за текущий год, вы обнаружите, что за пять лет Афганистан выработал опия в общей сложности на 10000 тонн больше уровня его мирового потребления. Это, разумеется, наводит на мысль, что в стране должны скопиться запасы, и они действительно есть. В ходе недавних очень масштабных операций НАТО, в частности, в провинции Гельменд, было обнаружено огромное количество наркотиков, часть из которых была конфискована. Где именно находятся эти запасы, в Афганистане, в Пакистане или в других странах, сказать трудно, но, несомненно, существуют большие запасы этого наркотика.

Есть ли связь между ростом производства наркотиков в Афганистане и ростом военного потенциала в регионе?

– Конечно, взаимосвязь между выращиванием мака и укреплением военной мощи боевиков есть, если вопрос был именно об этом. Более того, мы утверждаем, что с 2005 года мятежники оказывают поддержку и финансируют выращивание мака, содержат мощности по переработке сырья и занимаются экспортом. Будь то сами талибы или связанные с ними преступные группы, они в любом случае работают вместе с повстанцами. Мы можем однозначно подтвердить, что в этих провинциях ведется незаконная деятельность по выращиванию, переработке и экспорту. Эти провинции, так или иначе, находятся под контролем либо влиянием боевиков. Мы видим, что значительная часть доходов от наркотиков присваивается мятежниками – им нужны деньги, чтобы платить своей пехоте, приобретать снаряжение, закупать оружие, транспорт, легкие грузовики и так далее и тому подобное. Поэтому можно сказать, что опий способствует наращиванию боевиками военной мощи, а боевики разрешают крестьянам и местным жителям выращивать мак и производить наркотики в обход закона, поскольку подобная деятельность в Афганистане незаконна.

Что нужно сделать, чтобы Организация Объединенных Наций воспринимала борьбу с этими афганскими наркотиками как часть войны с терроризмом и пиратством?

– Организация Объединенных Наций ведет самую интенсивную работу, причем не только в лице нашего ведомства, управления ООН по наркотикам и преступности, где я занимаю должность директора. Народу Афганистана оказывается широчайшая помощь в организации выборов, обеспечении работы школ, снабжении продовольствием голодающих и так далее. Меры по содействию общего развития, поддержке органов власти, поддержке развитию Афганистана служат инструментом противодействия наркотикам. Управление ООН по наркотикам и преступности помогает правительству страны в разработке политики борьбы с наркотиками, в создании полиции по борьбе с оборотом наркотиков, помогает крестьянам переходить на выращивание законной продукции, и так далее. Я могу сказать, что наше Управление больше, чем кто-либо другой в мире обеспокоено тем, что в Афганистане необходимо сделать, что там можно сделать, оно осознает всю важность борьбы с производством наркотиков, которая лишит боевиков средств на дальнейшее наращивание своей мощи.

Существует ли взаимосвязь между наркотиками и уровнем преступности?

– Конечно, и это так во всем мире. По нашим оценкам, мировые объемы торговли наркотиками составляют несколько миллиардов долларов США. На эти деньги можно приобретать оружие и даже подкупать коррумпированных лидеров. В Афганистане происходит именно это, только в меньших масштабах, в масштабах одной страны. Я уже не говорю о насилии, творимом наркоманами, которые нарушают закон, стремясь найти деньги на наркотики. В данном случае я хотел бы рассмотреть проблему со стороны поставщиков, со стороны организованной преступности. Вполне очевидно, что наркобизнес во всем мире связан с насилием, преступностью и деятельностью мафии. Есть еще один момент, который в последнее время начал приниматься во внимание Советом Безопасности ООН, и заключается он в том, что в слабых странах наркоторговля поддерживает боевиков, насилие и терроризм. Имеются в виду страны, не обладающие возможностью контролировать свои границы, не имеющие возможности создать правоохранительные системы, не способные пресечь производство наркотиков, например, страны Западной Африки, Центральной Америки, Карибского бассейна, Мексика, и так далее.

Что означает "стратегия Радуга"?

– Это название комплексной программы, направленной на противодействие торговле наркотиками и исходным сырьем, на содействие альтернативных путей развития, поддержку ответственным представителям органов власти и так далее. За каждым направлением стратегии закреплен свой цвет, а вместе эти цвета составляют красивую радугу.

Что означает, например, синий цвет?

– Синий цвет означает борьбу с исходным сырьем.

Что Вы думаете о позиции Ричарда Холбрука, который сказал, что с учетом роста безработицы уничтожение афганских маковых плантаций не только бесполезно и неэффективно, но и контрпродуктивно, поскольку афганские крестьяне могут перейти на сторону талибов?

– Мы знаем о позиции, которую высказал посол Холбрук. Мы говорим о том, что уничтожение должно производиться правительством Афганистана, силами его полиции. Но не силами НАТО и иностранных войск. Подобным образом дела обстоят во всех странах, потому что политика в отношении наркотиков, как и в отношении любых иных вопросов, находится в ведении правительства.

Я поэтому с уважением отношусь к словам г-на Холбрука, ведь они адекватны логике, согласно которой наше Управление не разрабатывает и не проводит политику уничтожения наркотических веществ.

Что вы думаете о плане, предложенном российской стороной во время визита Виктора Иванова, главы ФСКН, в Брюссель?

– Я не знаком с предложениями г-на Иванова. Они были озвучены в другом учреждении, не в НАТО. С большим удовольствием обсудил бы с г-ном Ивановым его предложения. В завершение я хочу сказать, что нам известно, что Россия сильно страдает от афганского опия, и я не удивлен тем, что Россия, равно как и другие страны, привлекает внимание всего мира к трагедии, которую мы все хотели бы прекратить.

Справка