Судный день...

— Вот такие вот дела, дядя Валера. С Лёхой надо что-то делать.

— Да, обрадовал ты меня, Сергей... Спасибо тебе. За то, что не промолчал... Но вот как его теперь от этой дряни отвадить? Я даже и не знаю про это ничего...

— Ну, есть специальные больницы...

— И сколько он уже колется?

— Где то два, или три года. Мне так сказали.

— Так... Ладно. Сергей, ты вот что... Ты вечером зайди к ним, ладно?

— Конечно!

— А я уж с Германом сам... Да, кстати! Ты не знаешь, где живут родители этих двух... Как, мать их... Хорошилова и Весёлова?

— Сейчас вспомню. У вас ручка есть?
 

— Ну что же ты молчишь, подлец?! А? Мы зачем тебя с матерью растили? Что бы ты от этой дряни загнулся?! И нам всю жизнь изломал?! Для этого? Отвечай стервец!

— Да мы же баловались только....

— Молчи! Молчи, сукин сын! Что бы я рядом тебя с этими сволочами двумя больше не видел! Я к их родителям уже ездил сегодня, рассказал, про все ваши художества. Кайфа вам в жизни мало?!

— Папа, ты не понимаешь! Ну пойми, мы это всё не всерьез...

— Молчать! А ты ещё не думал, как ты теперь жене в глаза смотреть будешь? Дяде Герману, Надежде, а?! Сукин ты сын! Опозорил себя и нас на весь белый свет!

— Папа...

— Молчать я сказал! Из дома теперь ни ногой! В туалет у меня под конвоем ходить будешь! Пока я не решу, что с тобой делать.

— Да что я такого сделал то!? Да если бы ты знал, отец, какое это чувство! Да если бы это было не вредно, все бы каждый день....

— Молчи! Молчи гадёныш! Убью!

— За что?!

— Через несколько дней в больницу поедешь! А пока подумай, как перед всеми извиняться будешь! Как ты нам теперь в глаза смотреть будешь!

— Здравствуй Серёжа. Проходи...

— Привет. Где он?

— На кухне с отцом... Ты проходи. У нас тетя Наташа, с мамой моей....

— Здравствуйте.

— Здравствуй Серёжа, проходи, садись...

— Вы не плачьте, тетя Наташа! Мы его все вместе вытащим...

— Ой, горе мне! Серёжа, скажи, он давно начал колоться?

— Да я сам ничего толком не знаю...

— Господи, за что же нам такое наказание!

— Сережа пришёл? Здравствуй ещё раз. В общем, так! Алексей теперь будет сидеть под домашним арестом. Настенька! Ты к нему никого не пускай, к телефону не зови, только если кто-то из нас позвонит. Сотовый я у него забираю пока, он ему не нужен. Я с Германом сегодня поговорил, будем насчёт клиники узнавать специализированной. А пока он будет сидеть дома. Его одежду и обувь я всю сейчас забираю. Сергей, у меня большая просьба к тебе будет. Ты присмотри за ним, пожалуйста, по мере возможности, ладно? Пока мы всё подготовим... Боюсь, Настя одна с ним не справится. У неё Ромка на руках. А мы на работе весь день...

— Конечно дядя Валера!

— Ну, мы тебе, конечно, тоже поможем. Я завтра наверно в отпуск уйду... Алексей! Ну-ка иди сюда! Паршивец! Иди перед людьми извиняйся!

— Настя... Мне плохо... Отпусти меня.... Мне только на двадцать минут....

— Нет, Лёшенька! Нет!

— Да пусти же ты меня! Я же просто сдохну сейчас здесь!

— Не сдохнешь! Нечего было колоть в себя всякую дрянь!

— Оууу.....

— Ало! Папа? У Лёши ломка сильная началась... Нужно что-то делать... Я боюсь, что не удержу его. Он в одних тапках убежать готов! Да! Поскорее, пожалуйста! Алеша, потерпи! Сейчас мой папа приедет с медсестрой, она тебя посмотрит, даст тебе что-нибудь...

— Дура! Мне уколоться нужно! Понятно?!

— Не кричи на меня! Я тебя раздетого никуда не выпушу!

— Мне надо позвонить...

— Не смей!

— Не трогай меня! Я только позвоню! Алё... Алё... Олега пожалуйста, позовите... Это Бельсков... Что?! Ну, тварь! Гниды...

— Успокойся! Сейчас приедет врач. Он поможет тебе...

— Да пошла ты! Со своим врачом!

— Не смей так со мной разговаривать!

— Аа-а..... Ну Серёжа! Убить гада мало... Друг называется!

— Так, друг мой! Ну-ка открывай рот! Глотай. Молодец! Запей. Хорошо запей!

— Ирина Валерьевна, что с ним ?

— Всё так, как и должно быть. Обычная ломка. Ничего страшного! Он молодой, справится. Вот рецепт. Эти таблетки ему нужно давать в сроки, и в количестве, которые записаны вот здесь... Это немного ему поможет. Но говорю вам сразу, — это не панацея! Он должен сам с этим бороться.

— Он весь белый!

— Ничего страшного! Не волнуйтесь. Я дала ему лекарство. Скоро он должен заснуть.

— Сколько же будет продолжаться ломка?

— Всё зависит от конкретного человека. Может быть, до двух недель. Самое главное, что бы он в этот период не укололся. Следите за ним, и никого к нему близко не подпускайте. Если что, вот вам мой телефон. Звоните мне в любое время.

— Сергей, я в шоке! Почему ты молчал, Сергей? Ну почему?! Объясни мне, пожалуйста!

— Юля, ну как ты не можешь этого понять! Ты представляешь, какой был бы скандал? Всё равно, все было бы так, как должно было быть, но было бы гораздо хуже! Нельзя уже было что-то изменить за такой короткий срок.

— Но ведь если бы ты всё сразу рассказал, то этой свадьбы могло и вообще не быть!

— А ты в этом уверена? За неделю до свадьбы без всяких доказательств обрадовать невесту и всех родных, что будущий муж, — наркоман? А ты её хорошо знаешь? Ты уверена, что она бы на себя от такой новости рук не наложила? Или не поплохело кому-нибудь из родных?

— Да-а-а! Повезло Насте с муженьком! Что б он сдох поскорее!

— Сдох! Как ты можешь так говорить? Да он же просто больной! Разве это так сложно увидеть? Откуда ты можешь знать, что и с твоими детьми не случится подобного?

— С моими не случится! И не надо этих песен! Ладно? Никто, в конце концов, не заставлял его колоть себе эту дрянь!

— Ну ладно, хватит. Я вижу, что наш спор совершенно бесполезен. Может, всё потом сама когда-нибудь поймёшь... Прощай. Мне пора идти.

— Ну что, как у него дела?

— Не спрашивай, Гера! Дай закурить... Сидит белый весь, трясётся, кричит на всех! Настя с Сергеем сейчас за ним глядят. Настя говорит, что позавчера приходили к ним двое каких-то... Хорошо Сергей там был, она бы одна с ними не справилась. О-хо-хо! Такие дела...

— Ой, горе! Есть у меня один доктор знакомый... У моего сотрудника такая же беда с сыном была, он ему помог. Я ему звонил вчера, просил посоветовать, что нам делать. Он рассказал мне, что под Москвой есть хорошая клиника, где это лечат. Там очень хорошие специалисты. Но стоит это, около десяти тысяч долларов за пять месяцев...

— Гера, да какой разговор! Я всё понимаю. Любые расходы я возьму на себя. Да я любые деньги отдам, лишь бы его вылечили от этого!

— Я узнаю сегодня точный адреси как туда позвонить можно. Думаю, в течение нескольких дней решим этот вопрос....

У друзей.

— Серёга! Нарисовался наконец!

— Здорово братишка! Проходи!

— Привет бродяга!

— Я смотрю, вы тут не плохо устроились!

— А то! Для себя ведь стараемся.

— Тигран, ну ты вообще шарик стал! Ты когда худеть то будешь?

— Харошего человека должно быть много!

— Ага! Но не настолько же. Так братва! Это нам для взаимопонимания и единения! Где у вас гранёные стаканы?

— У нас, извиняйте, гранёных нет. Пока не обзавелись ещё.

— Пластиковые устроят?

— А занюхать?

— Обижаешь! Щас организуем. Женька, доставай колбаску. А хлеб в тумбочке, в пакете...

— Разливай!

— Ну, за встречу!

— Ох! Хорошо пошла! Ты рассказывай Серый, как у тебя делишки.

— Да, в общем, всё ништяк! Работаю потихоньку.

— Женится не собираешься ещё?

— Да рано! Ещё погулять охота.

— Ну и правильно!

— Женька говорил, что ты у Бельского на свадьбе гулял?

— Ага! Караул это, короче полный, а не свадьба.

— А дядя Женя тебе что говорил?

— Ну ладно, не перебивайте! Серый, ты вот что скажи, кто же на Бельского повёлся? Он же наркот! Неужто никто ничего не знал? Чёт с трудом верится, чтоб он за всё время ни разу не попалился.

— Давайте ещё по одной, потом всё расскажу.

— Ну, вздрогнули!

— Ху! Короче, Бельские семьями давно с кем-то там дружат. Ну вот. А у друзей значит, дочка. Пацан уже у неё маленький есть. Прикольный кстати такой!

— Дак она уже замужем была? Ей сколько лет то?

— Была. Она тебя на два года старше. Муж у неё вроде бандит мелкий какой-то был. Он погиб, с годик назад. Вот их родители на какой то семейной пьянке и поженили. С Бельским то ладно. Я ему в своё время сколько раз объяснял про дурь. Ну не доходит никак до человека и всё! Я думал, может он хоть после свадьбы за ум возьмётся. Ни фига! А девчонку жалко. Нормальная девчонка, не отмороженная. Она не виновата, что её под это всё подписали.

— Да. Попадос.

— Ну, она ещё до свадьбы подозревать что-то начала. Меня спрашивала, что с ним такое твориться.

— А ты что?

— Промолчал конечно! А что мне ещё оставалось? Я же за руку его не ловил. И вообще я с ним уже года два не общался.

— Ну и зря Серый! Надо было его сразу вложить.

— Сразу! Не так всё просто. Я с подругой его, да со свидетельницей только за неделю до свадьбы познакомился. Ну и представьте, если бы я взял, да и выдал им:

— Какая свадьба! Да парень же наркоман! И что дальше? Как доказать? И кто бы мне поверил? Да меня бы все просто сожрали! Представляете, какой это скандал? Такую кашу в одного заваривать, больно круто будет!

— Так то в принципе правильно. Ну а потом что?

— Да ничего хорошего. Дней через десять после свадьбы Настя, ну жена его, мне позвонила. Давай, говорит, встретимся, нужно поговорить. Я еду и думаю:

— Поругались что ли? А он оказывается, попалился ей прямо дома. Видно, сыпанули ему в ширево какой-то херни, он и почернел весь. Жену перепугал здорово. Ну, тут конечно уже резину нельзя было дальше тянуть. В общем, взял я, и всё ей выложил, как есть.

— А она чёго?

— Она молодец! Я её, после этого разговора, вообще здорово зауважал. Такое проглотить, и не подавиться, — не каждый способен! Знаете же, какие иной раз бабы впечатлительные бывают. Таблеток наедятся, или ещё чего похуже натворят. Такого могут наворочать! Я всю ночь потом не спал, все переживал, как бы она чего с собой не натворила. В общем, на следующий день она матери своей позвонила, ну а я к его отцу съездил. Батя у него мужик правильный, всё понял как надо. Так что теперь Леха уже как вторую неделю под арестом на ломах сидит, таблетки жрёт. Орёт, как резаный! Ну конечно, попросили меня за ним посмотреть, пока батя его отпуск оформит. Жена одна с малым, они все работают.

— Где они живут то? У родителей, что ли?

— Им квартиру отдельную подарили на свадьбу. Да ещё её полностью обставили.

— Круто! А где?

— На Джержинского возле парка. Ну вот. Как его повязали, я с работы отпросился, и первые два дня с женой вместе его караулил. Так к ним кто только туда не ломился! Я двух каких-то чудиков чуть не прибил. Вообще в наглую лезут, как к себе домой! Позови, говорит его, он нам денег должен. А сами еле на ногах стоят. Я их бошками друг об дружку стукнул пару раз, и проводил этажом ниже. Только тогда успокоились!

— Подругу эту, конечно жалко. Послал бог ей мужа в подарочек.

— И что они теперь делать с ним думают?

— Как договорятся, его сразу на самолёт и в лечебницу специальную. Под Москву вроде куда-то. Вроде как на следующей неделе хотят его отправить.

— Ну писец! Значит, Новый год будет там отмечать? Ништяк они ему подарочек сделали!

— Сам виноват. Кто его заставлял?

— Лучше б сразу пулю в башку! Давайте закурим, что ли? А потом ещё по одной!

— Я вот тоже думаю, что толку не много выйдет из этого. Знаю я всю эту бодягу! Я когда срочную служил, у нас пара дембелей тоже торчала. Насмотрелись мы на них! Один прямо в роте у нас и умер. Колян из Питера... А другого Славиком звали. Пацан был, кстати, офигенный! Если только не на кумарило его.

— А чёго он умер то? Пердоз?

— Да нет. Им меньше месяца до приказа оставалось. Ну, они и чудили во всю, постоянно врезанные ходили. Их просто травануть хотели. Они барыгу в увольнении избили здорово, он им дури в долг давать не хотел. После этого им на какой-то точке отравы и сыпанули. Славику повезло просто. Не успел первый уколоться. А Коля этот, у него прямо на руках и помер. В сушилке. Пока из санчасти дежурная медсестра прибежала, он уже остывать начал. Родителям потом сказали, что смерть типа от сердечной недостаточности наступила. Нас то сразу предупредили, что если рот кто раскроет, не уволиться. Да и чё там уже! Сам доигрался. А Славика ломало потом здорово, его в санчасть упрятали. Там потом и держали до самого приказа, даже попрощаться ни с кем не дали. Вывезли ночью и сразу в поезд посадили. Он потом где-то через полгодика написал пацану, из нашего призыва. Зёма его у нас в роте охраны был. Написал, типа, не трогайте вообще эту дурь, если пожить вам ещё на этом свете охота! Правильно он сказал:

— Если ты подсел плотно, то пока сам не захочешь, с иглы тебе в жизни не соскочить! Лучше вообще никогда не пробовать. Это я всё к тому говорю, что у Бельского хотения завязать что-то не наблюдалось. Ему просто пока всю масть пообломали.

— Видно действительно хорошая подруга ему попалась! Другая бы сразу послала бы на три буквы и заяву на развод подала. Серый, ты бы хоть фотографию со свадьбы захватил, посмотреть на неё.

— Ну, она вообще то ему сразу предъявила. Мол, или завязывай, или — до свидания! Он вроде как призадумался.

— Ага, призадумался! Он сейчас подо что угодно подпишется, лишь бы дозу себе где-нибудь раздобыть!

— Действительно. У них когда гон начинается, они тебе что угодно будут петь. Чума это, короче, конкретная!

— Так-то жалко его. Пацан он неплохой был, пока не сторчался.

— Мда...

— Ну ладно, хватит уже про это! Надоело. Нарки, кумарки... Хрен с ними со всеми! Давайте лучше бахнем. Серый, — разливай! Тигра, подрежь ещё колбаски.

— А давайте выпьем за удачу. Чтоб у всех нас в жизни всё шло ровно! И чтоб в такое шило, как Бельский, никогда б и никто не попадал!

— Хороший тост сказал!

— Точно!

Отъезд

— Ну что же, Алексей, ты достаточно взрослый мужчина и должен осознавать, какой плохой поступок ты совершил. Ты ведь теперь представляешь, чем твои забавы с наркотиками для тебя чреваты?

— Да...

— Прошло уже две недели. Как ты себя чувствуешь ?

— Да более или менее нормально.

— Уколоться не тянет?

— Вроде нет. Переломало.

— Хорошо. Но это только начало полного выздоровления. Следующий этап лечения ты должен пройти в специализированной клинике. Твои родители уже об этом позаботились и взяли для тебя билет на самолёт. Послезавтра ты уезжаешь в клинику. Сопровождать тебя будет твой отец.

— А это на долго ?

— Дорогой мой, всё будет зависеть от тебя. Курс лечения рассчитан на четыре-пять месяцев. Но и это лечение, всего лишь этап, на пути к твоему полному выздоровлению. Правда, этап для тебя достаточно важный. Ты должен найти в себе силы и желание пройти его до конца. Лечение, между прочим, стоит больших денег. Так что обещай нам не делать больше глупостей. Ты их уже итак натворил столько, что мало тебе не покажется. Да?

— Хорошо, Ирина Валерьевна.

— Очень надеюсь на твою сознательность. И помни. Твоё полное выздоровление зависит только от самого тебя. Ты понимаешь это?

— Да... Понимаю.

— Что-то, милый друг, я не слышу уверенности в твоём голосе. Ещё раз всё хорошенько обдумай и взвесь. У тебя очень хорошая жена. С ней тебе повезло. Она тоже хочет, что бы ты начал, наконец, вести нормальный здоровый образ жизни. Ведь вам ещё предстоит рождение и воспитание детей. Как муж и будущий отец ты должен готовиться к этому. А какие же, милый друг, у вас могут быть дети, если отец употребляет героин? И дети больными родятся, и ты долго не протянешь! Так то. Хорошенько подумай об этом.

— Алексей, я сегодня говорила с Ириной Валерьевной.

— Да Настя...

— Твой анализ на ВИЧ дал отрицательный результат. У меня тоже всё в порядке. Считай, что нам повело. Я надеюсь, что ты извлечёшь хороший урок из всего того, что ты пережил. И запомни. Мы будем вместе, только если ты навсегда забудешь, что такое наркотики. Завтра вы с папой уезжаете в клинику. И я очень надеюсь, что оттуда ты вернёшься другим человеком.

— Да Настя, я понял. Я... Я действительно скотина! Дурак... Всё говорил себе, вот последний раз и всё, больше не буду! Но понимаешь... Это стало сильнее меня...

— Никакой ты не дурак. Не надо так говорить. Ты просто болен. Скажи спасибо Сергею, он настоящий друг. Если бы он мне ничего не рассказал, я даже не представляю, чем бы это всё для нас всех кончилось...

— Да Настенька, конечно... Ты меня любишь?

— Ты знаешь, Леша... После того, что я пережила за прошедшие две недели... Не знаю. Но я надеюсь, что когда ты пройдешь лечение и вернешься домой, мы вместе с тобой заново посмотрим на мир.

— Поцелуй меня...

— Обещай писать мне письма...

— Хорошо моя Настенька!

—  Я буду молится за тебя....

В клинике.

— Меня зовут Феликс Эдуардович. Я здесь, в некотором роде, главный. А вы у нас...

— Алексей. Алексей Бельсков.

— Ну что же, приятно познакомится! Итак, молодой человек, я очень надеюсь, что вы добровольно приняли решение начать жить без наркотиков? Я правильно вас понял?

— Да доктор.

— Прекрасно! Ну а мы, со своей стороны, окажем вам всю необходимую помощь в достижении этой цели. Как долго вы употребляли наркотики? И что конкретно вы употребляли?

— Ну, лет пять... Коноплю курили. Потом надоело. Начал героин нюхать, потом кто-то предложил уколоться... Мак тоже варили. Ну и понеслось...

— Мда, печально. Разве вы не догадывались, чем всё это заканчивается?

— Да знал, вроде... Просто считал, что в жизни всё надо попробовать...

— Очень печально, что вы так опасно заблуждались. Я надеюсь, после всего, что с вами произошло, для вас это стало понятным? Да-с. Ну что же... Вы пробудете у нас ровно пять месяцев, начиная с сегодняшнего дня. Вот с этим документом вам нужно сейчас ознакомится, и подписать. Вкратце скажу, что вы должны добровольно и беспрекословно выполнять всё, что от вас потребуют. Вы должны добросовестно принимать все лекарства, выполнять все наши указания по режиму и процедурам. Да, и хочу вас сразу предостеречь. Пока не закончится курс лечения, покидать территорию клиники строго настрого запрещено! Для прогулок у нас отведены специальные места. Обо всём этом, в том числе и о вашей безопасности будет заботится охрана. Её требования вы должны выполнять так же, как и требования медперсонала. Так же вам не разрешается заводить какие-либо знакомства с обслуживающим персоналом или охраной. За этим мы строго следим. Свидания с кем-либо из родных или знакомых, телефонные звонки, всё это тоже запрещено. После карантинного месяца вам разрешат письма. Но только родным, и никому больше. Переписка будет проверяться. Надеюсь, вам понятно, для чего. Все эти ограничения предпринимаются для вашего же блага. Однако здесь далеко не тюрьма, в чём вы уже вскоре убедитесь. И если вы всё-таки решитесь уйти отсюда, так сказать, по-английски, то знайте, что обратная дорога для вас будет навсегда заказана. И что самое важное, вы должны хотеть излечиться от своего недуга. Помните об этом. Это очень и очень важно. Вы меня понимаете?

— Да, доктор.

— Замечательно, что понимаете. Ну-с, тогда ознакомься пока с бумагами, а мне нужно побеседовать с твоим отцом. Потом, когда вы попрощаетесь, я представлю тебя твоим новыми товарищами. Смею тебя заверить, что у нас ты не будешь чувствовать себя одиноким. Да и не дадим мы тебе такой возможности!

— Афанасий Владимирович, прошу меня извинить, я на минутку. Здравствуйте! Ребята, я хочу познакомить вас с вашим новым товарищем. Его зовут Алексей. Прошу, как говориться, любить и жаловать! Проходи и располагайся, где понравится. Для Алексея, а также для всех остальных, присутствующих здесь, хочу ещё раз напомнить, что лечение в клинике является основным, но не последним этапом, на пути ваше окончательного избавления от наркотической зависимости. На этом этапе мы оказываем вам необходимую медицинскую помощь, стараемся изменить ваше мировоззрение, делаем вас более информированными, рассказываем вам, как научиться преодолевать в себе порочную и смертельно опасную жажду наркотического кайфа. В общем, делаем всё то, чтобы заставить вас поверить в себя и свои силы жить нормальной здоровой жизнью. Но, ребята, полное и успешное излечение от наркозависимости возможно только в том случае, если вы сами осознанно этого захотите. Именно в этом кроется залог успеха в борьбе с вашей болезнью. Если вы сами не захотите бороться, то для вас, в скором времени после выхода отсюда, всё опять вернётся на круги своя. Вы должны обязательно это понять! Не просто понять, а научиться делать из этого понимания выводы, вывести из этого понимания философию своей дальнейшей жизни. О чём мы здесь неустанно будем вам напоминать. Извините, Афанасий Владимирович, можете продолжать.

— Спасибо. Итак, продолжим нашу беседу. Большинство из вас знает, что окружающем нас мире, в силу различных обстоятельств, многие люди воспринимают понятие "наркоман" как некий ярлык, при этом, даже не пытаясь рассмотреть, что же этот ярлык на самом деле за собой скрывает. Одно упоминание этого слова вызывает у людей такие чувства, как, например неприязнь, недоверие, иногда открытую ненависть и даже агрессию. Все из вас это, так или иначе, на себе испытали. И совершенно логично, что каждый человек, страдающий болезнью наркозависимости, как правило, старается отплатить обществу той же монетой. Что очень и очень печально! У всех вас, в жизни были очень и очень разные дороги. И эти дороги, скорее всего, никогда бы не пересеклись. Но! Мы с вами встретились здесь лишь только потому, что каждый из вас, однажды сделал свой выбор между нормальной жизнью и наркотиком, — в пользу последнего. Что, в конечном итоге, и привело вас сюда. Мы не будем сейчас разбираться, по какой причине и когда каждый из вас совершил эту роковую для себя ошибку. Для этого у нас ещё будет время. Но хочу вас заверить, что сам факт того, что вы сейчас находитесь именно здесь, а не в тюрьме или на кладбище и то, что вы не продолжаете и дальше превращаться в ходячих заразных полутрупов, говорит о том, что вам ребята, здорово повезло! Что у вас ещё осталось право выбора. Что ж, решайте сами. Или вы начнёте постепенно возвращаться к здоровой полноценной жизни, или продолжите и дальше медленно и мучительно умирать. Реалии нашей сегодняшней жизни таковы, что у многих ваших товарищей по несчастью, такого выбора нет, и не будет...
 

Письма

— Ну-ка, Рома подожди! Что тут у нас? Ага, папа письмо нам прислал! Ну, пойдём скорее домой!

Здравствуйте любимая моя Настенька и Ромка!

Наконец-то я могу писать вам. Я уже очень по вам соскучился! Домой хочется, просто ужасно! Жду с нетерпением того дня, когда я снова смогу обнять и поцеловать тебя и Ромчика. Сейчас у меня есть несколько свободных минут, и я пишу тебе это письмо. У меня всё нормально, скучать нам здесь не дают, постоянно ходим на разные процедуры, тренинги. Появились друзья, из товарищей по несчастью. Здесь лечатся много пацанов, даже из Владивостока есть. Знаешь, зайка, мне действительно становиться легче. Я здорово устал всем постоянно врать. Ты не представляешь, насколько это стрёмно, и как это затягивает. Даже когда что-то кто-то спрашивает, врешь уже по привычке. Хотя можно было бы и не делать этого. Теперь я начал от этого себя отучать. Я пытаюсь сейчас заново переосмыслить свои поступки. Зайка, я здорово перед тобой и всеми виноват! Я даже не могу описать, что я чувствую! Мне правда стыдно. Никогда бы не подумал, что испытаю это чувство. Ночью лежу и с ужасом вспоминаю свою жизнь. Я надеюсь, что теперь смогу начать жить заново. Я, ты и Ромка... Кажется я только теперь начинаю понимать, чем всё это могло закончиться... Надеюсь, ты сможешь простить меня... Как там Серёга? Передавай ему от меня огромный привет! Как вернусь, мы обязательно втроём посидим где-нибудь в кафе. Мне осталось ещё четыре месяца. Хорошо, что время здесь летит быстро. Зайка, напиши, как у тебя дела, как Ромка. Я очень по всем соскучился! Прости меня, что этот Новый Год прошёл для тебя так не весело... Вот пришёл доктор, мне снова нужно идти. Родителям передавай от меня привет! Как только смогу, сразу им напишу. Зайка, я тебя очень очень люблю! Пишите, буду очень ждать...

.......

Здравствуй дорогой Алёша!

Мы все очень ждём тебя и надеемся, что лечение действительно поможет тебе начать жизнь заново. Я надеюсь, ты заново переосмыслишь свои поступки и поймёшь, что наркотики, это то зло, которое лучше обходить далеко стороной. У нас всё хорошо. На Новый год у нас целую неделю гостила моя бабуля. Справляли у нас дома, вместе с твоими папой и мамой. На рождество твой папа возил нас с Ромкой на ёлку. Ему там очень понравилось, потом дня два туда просился. Я сижу с Ромкой, каждый день гуляем с ним по парку, читаю ему книжки, стихи, он часто вспоминает тебя, спрашивает, где ты... Каждый день нас навешают родители, сегодня приезжал твой папа. Недавно звонил Сергей, справлялся, как у тебя дела. Юля тоже несколько раз приходила... Как приедешь, мы вместе на недельку-другую куда-нибудь съездим. Не скучай! Пиши нам, как у тебя дела. Мы все очень ждём твоего возвращения. Целую и молюсь за тебя! Поправляйся!

В клинике после отбоя

— Слушай Лех, вот скажи, как ты думаешь?

— Ну чего... Эдик, хорош уже порожняка гнать! Дай поспать в самом деле... Доктора ведь совсем уморили сегодня.

— Да я ничего... Просто конкретно задумался:

— Есть ли Бог?

— Блин! Тебя всегда ночью на религию не в тему тянет? Нашёл время! Это ты лучше завтра с Феликсом потолкуй, он всё тебе за Бога прочитает, как пропишет...

— Да нет! Понимаешь, я раз ханкой треснулся, и чего-то не то... Иду по улице, стрёмно на душе, — и всё! И самое главное, не прёт вообще, будто и вовсе не ширялся. Ну вот... А тут в переходе, значит, палатка книжная, книжечки всякие. Я продавщице говорю:

— Дай что-нибудь прикольное! Дала она мне одну книжку. Не помню уже, как называлась. Сказала, что прикольная. Ну, я и взял. В общем, там бандиты вроде сходки в лесу устроили. Ха-ха! Сидят значит, в лесу возле костра, грибов-пручек обожрались и трут, что после смерти у всех всё как на зоне будет. Суд, статья, срок... Помереть, — это, значит, как из тюрьмы на зону! Отправляют наши души на пересылку небесную, — мытарства называется. Всё как положено, конвойные, все дела, снизу карцер, сверху ништяк. А на той пересылке тебе дела шьют, — и твои, и чужие, а ты, значит, отмазываться должен, по каждой статье. И понимаешь Лёха, самое главное, — кодекс знать! Ну то есть заповеди Божии... Но и это тебя не спасёт, если Бог захочет, он тебя все равно в аду сгноит. Потому что у него кодекс такой, по которому ты ещё с рождения по половине статей проходишь. Вот к примеру, такая статья,  — "за базар ответишь". За любое вообще слово, которое ты при жизни сказал.

— Ты бы взял лучше Библию почитал...

— Да пробовал я! Вот недавно совсем. Больно поморочено там всё! Знаешь Леха, везде один и тот же расклад... Была б душа, — а мытарства найдутся! И Бог любит тебя как родного, а ты тоже как бы любить его должен всем сердцем. А если нет, значит страха Божия не имеешь... А за это, — карцер. Ад то есть...

— Спи уже, философ...

— Одно я точно понял Леха... Если в косяках своих перед Богом вовремя раскаяться, тебе вроде как амнистия выйдет и в рай пустят, к нему... Ладно, отбой...

— Эдик, а вот как ты то досюдова докатился? Ведь слышал же по любому, какие расклады могли быть?

— Хе! Ещё скажи, типа ты о тех раскладах не слыхал? Да просто попробовать захотел, что это в самом деле за дурь такая.

— И чёго ты теперь думаешь ?

— Я тебе вот что скажу. С ширева ты только по началу кайф ловишь. Я вот в первый раз вообще не понял, что там за кайф такой. Ещё подумал тогда:

— И чего все из этого проблему такую выдумали? Нет, приятно конечно, но что б кайф какой то безмерный был? Ни фига! Не было у меня такого ни разу. А кореша мне говорят:

— То ты ещё в этот кайф не врубился. Вот когда врубишься, сразу поймёшь. Ну я, дурак, и начал врубаться. Герик тогда ещё дорогой был, в основном ханкой трескались. Поначалу точно в кайф было. Даже просто поблевать и то в кайф. Ну да ты и сам через всё это прошёл, чего тебе объяснять! А вот потом, когда уже масть эта чёрная во всю катит, начинаешь потихоньку догонять, что уже и не в кайф тебе все эти движения, а трескаешься по большому счёту уже только потому, что бы не кумарило.

— Точно! Если не поправиться, начинаешь на стены лезть. Любого порвать готов!

— А я тебе о чём говорю? Вот в этом то и весь расклад! Поначалу тебе просто ништяк, а потом без дозы уже не можешь. И даже уже не потому, что кайфа тебе хочется. Просто знаешь, что если не уколоться, хреново тебе будет. Не просто хреново, а Очень Хреново. Вот этого состояния ты больше всего и боишься. Потому и за новой дозой бежишь.

— Да... Слушай Эдик, а вот если бы тебе сейчас вот сюда на стол машину с дозняком положить, ты бы отказался?

— Хе! Леха, ты вопросы такие задаешь! Тебе аж от всей души репу заехать охота! Не знаю... Не могу тебе сказать. Я уже четыре месяца в завязках, пока держусь. Тут силу воли вырабатывать надо. Знаю только, что того клоуна, который мне бы эту машину предложил, я бы на месте порвал! Это я тебе точно могу сказать. Ну а ты? Как бы ты поступил?

— Да наверно так же... Айда перед отбоем воздухом подышим?

— Айда...

— Закуривай. Леха, а ты давно женат?

— Да нет... Не очень.

— Дети есть?

— Пацан.

— Счастливый ты! И жена тебе, видать, хорошая попалась, раз не бросила до сих пор. Завидую! Любишь её?

— Ага.

— Повезло. А у меня вот не сложилось... Была у меня подруга. Преставляешь Леха, стройная фигура, открытая улыбка, ямочки на щеках и водопад тёмно-русых волос, рассыпанных по плечам! Два года мы с ней встречались. Любила она меня...

— И чего?

— Да вот, как видишь... Замуж она вышла. И уехала.

— Поссорились?

— Да как тебе сказать... Сам виноват. Ну, это долгая история. Вот задумался бы вовремя, в чем смысл жизни, может быть и действительно всё бы по-другому тогда вышло. И не докатился бы я до сюда.

— А в чем этот смысл? Расскажи!

— Смыл Лёха, в самом крутом кайфе, который ты только сможешь испытать на этой планете и при этом не загнуться. Знаешь, как этот кайф называется?

— Нет. А как?

— Любовь.

— Да ладно тебе!

— Серьезно тебе говорю! Просто ты ещё по настоящему никого не любил. Понимаешь, когда ты по настоящему любишь, то не нужны тебе никакие ханки, герики, винты, анаши, да и вообще любая другая дурь. Всё это шняга! Жалкие заменители того кайфа, который и зовётся любовью. Любовь может тебя так вставить, что ты уже обо всём на свете позабудешь. Понимаешь, если ты кого-то любишь, но самое главное, если ты любим, то любой кайф, который ты пробовал до того, покажется тебе жалким подобием всех вместе взятых приходов, по сравнению с тем состоянием, которое ты будешь испытывать изо дня в день. Вот это Леха, и есть, — настоящая любовь!

— Да ладно! Разве так бывает?

— Бывает. Редко, но бывает. И вот таким людям Леха, я завидую! Это в натуре, — очень счастливые люди! Любовь ведь у всех бывает. Но так, как у них, очень редко. Опасная эта штука Леха, любовь! Раз в сто опасней героина. Кумар от героина или от черняги раз двадцать слабее того кумара, который тебя при неразделёнке ломает. С этого кайфа, если ты на него подсел, уже никогда не соскочишь! Так то.

— Чёт не понимаю я тебя Эдик. Больно ты заумно говоришь.

— Не понимаешь? А знаешь, как я на ширево присел? Мы с подругой, когда последний раз поругались, она мне напоследок сказала:

— Эдик! Завязывай ты уже бухать и накуриваться! Давай будем вместе! Давай вместе с тобой будем строить жизнь, а не просто эту жизнь протарчивать! В общем, говорит, выбирай:

— Или мы будем вместе, или живи сам, как тебе нравится. Жду твоего решения, а пока прощай! А я, дурак, ещё ей в догонку крикнул:

— Ну и вали! Ладно, думаю, никуда ты родная не денешься. Всё равно через неделю прибежишь. А тут как раз пацан мешок травы из Бурятии привёз, — и понеслась! Через месяц только очухался, перед сессией зимней. Ладно, думаю. Надо позвонить, может остыла уже. Звоню короче ей, а она говорит, приезжай мол, поговорим. Ну, думаю, ладно...

— Так ребятки, отбой! Давайте в комнату. И свет выключить не забудьте.

— Дайте нам хоть пять минут докурить спокойно!

— Сегодня Феликс Эдуардович дежурный. Если он вас здесь застукает, мне мало не покажется. Так что тушите сигареты, — и шагом марш!

— У жандарм! Ладно, пойдём, в кубрике расскажешь.

— Лех, ты не засыпаешь ещё?

— Да нет, ты рассказывай!

— В общем, поехал я к ней. Мы с ней в парке обычно встречались, было у нас там местечко любимое. Приехал я туда, она уже там. Я к ней:

— Извини зайка, я виноват, давай уже помиримся. А она меня смотрит так странно и спрашивает:

— Ну что ж, Эдик. Помнишь, о чём я тебя просила? Последний раз я тебя спрашиваю, что ты решил?

— А я ей говорю:

— Да ничего я не решал! Хорош уже гнать, давай мириться! А она вдруг подошла ко мне смотрит на меня, а у самой слёзы из глаз. Я её никогда такой не видел. Что ж, говорит, прощай любимый! И поцеловала. Я как трубой по башке получил! Короче, развернулась она, и ушла. Знаешь, я всегда кайфовал, как она целуется. Она Леха, целовалась так, как могут целоваться только очень красивые девушки! А тут... Я наверно, ещё с пол часа там простоял на отходняках, после этого поцелуя. А потом пошел и накурился, как последняя свинья! В общем, звонил я ей потом ещё несколько раз, да она сразу трубку бросала. Потом я уже остыл маленько, даже злость какая-то появилась, думаю:

— Ну и ладно! Не хочешь и не надо! Как раз подруга одна давно мне глазки строила, да только я на неё внимания не обращал. Я и давай с ней зажигать по полной. Прошло где-то полгодика. Не могу её забыть и всё! Ко всем другим уже отвращение, только её хочу. Так вставило, что хоть в петлю лезь! Звоню ей, телефон не отвечает. Надо думаю, домой матушке ёе позвонить. Я у них бывал несколько раз, она даже меня с ней знакомила. Позвонил, а оказывается, поезд уже уехал... Вышла она замуж за какого-то ботаника и в Москву с ним уехала... Вот тут то у меня башню и оборвало. Почему, думал я, ну почему?! Что я сделал то не так? Ну и понеслось... Короче, сначала забухал, чуть ли не до чертей, два раза из петли вытаскивали, потом одна "добрая" тварь предложила ханью ширнутся... А мне тогда уже параллельно было, что бухло, что ханка... Один хрен! На отца с матерью положил, учёбу бросил. Жил вообще, где придётся. Почти четыре года в чёрном торче.

— Да. Круто тебя вставило! Ну а сюда то ты как попал?

— Сам я Леха, сюда напросился. Про эту клинику я давно знал, тут пацана моего знакомого лечили. Он мне и посоветовал сюда. В общем, приполз я к отцу с матерью, извинился. Так, мол, и так, завязать хочу, помогите. Ну, они кое-что продали, в долги влезли... И вот я здесь.

— Да-а-а... Сам, значит, захотел?

— Да ничего я уже не хотел! Просто подруга, про которую я тебе рассказал, письмо мне написала. Ольгой её зовут. Она Лёха, меня до сих пор любит. Но вот вместе, нам уже конечно не быть... Сын у неё подрастаёт. Да и ботаник этот, ничего вроде мужик! Не обижает её. Понимаешь, если бы она мне это не написала, я бы так до конца ни чего и не понял. Она ведь меня все эти два года ждала... А я, дурак, сам свою дорожку выбрал. Не смогла она меня больше ждать. Так то!

— Ты, Эдик, не обижайся, но по моему, она просто тебя кинула.

— Да нет! Ни хрена ты, Лёха, так и не понял! Просто написала она мне:

— Эдька, любимый! Мне так же тяжело, как и тебе. Не убивай себя! Мы могли быть вместе, но теперь уже ничего нельзя изменить. Я всегда хотела, что бы ты был счастлив. Я хочу, что бы ты жил... Ладно! Давай уже спать...
 

Последний день...

— Ну что? Попрощался?

— Ага. Феликс мне целую речугу там рассказал. Ну, братва, не поминайте лихом!

— Не бойся, не помянем!

— Если трудно будет, пиши. Чёнить придумаем.

— Давай Эдик! Удачи.

— Удачи тебе брат!

— Напиши потом, как устроишься.

— Конечно брат!

— Давай братуха!

— Ну Лёха, бывай! Давай держись! Не трогай больше эту шнягу.

— Давай Эдик. Удачи!

— Ты утром завтра?

— Да, батя уже здесь. Завтра в одиннадцать самолет.

— Стебаков, машина приехала.

— Братва! Держитесь! Спасибо вам всем!

— Счастливо!

— Удачи!