Джек, подобно многим американским подросткам, "подсел" на OxyContin. Этот обезболивающий препарат прописывается на поздних стадиях заболевания раком и, к сожалению, его пока можно приобрести без рецепта в некоторых аптеках США.

17-летний Джек с детства привык находиться в центре внимания – его отец звезда. Он знал, что СМИ будут широко освещать его "проблему", но он нашел в себе силы обратиться за помощью и пройти реабилитацию, можно сказать, на глазах у всей страны.

В интервью с корреспондентом MTV Гидеоном Яго он рассказывает, что его подтолкнуло к наркотикам, и как он из всего этого выбирался.

Гидеон Яго: Расскажи, как проходила реабилитация?

Джек Осборн: Ничего особенного. Мне даже понравилось. Дело в том, что я сам захотел освободиться от наркотиков, никто меня не заставлял, поэтому прежде чем пройти реабилитационную программу, я сказал себе: "Это займет немного времени. А когда я выйду из клиники, со мной уже все будет в порядке". Я хочу сказать, что действовал в согласии со своей волей.

Яго: Узнал ли ты о себе что-нибудь новое, такое, что потрясло тебя?

Осборн: Да, я читал в газетах, как люди меня критиковали. Они писали такое... Кому понравится, когда о нем пишут такое дерьмо, я просто ничего не читал хуже.

Яго: Джек, а как такое получилось, почему ты стал наркоманом?

Осборн: Я был расстроен, моя мама заболела раком, и я пытался отвлечься.

Яго: Расскажи.

Осборн: Ладно... Когда мама сказала, что она больна, я не заплакал... Но мне было больно, очень больно, я не мог терпеть и поэтому решил оттянуться.

Яго: Оттянуться? Что это значит?

Осборн: Ну, я пил и пользовался этим...

Яго: Чем, Джек?

Осборн: Ну... чем. Наркотиками-опиатами. ОксиКонтином.

Яго: Ты пользовался чем-нибудь еще, кроме ОксиКонтина?

Осборн: Травку курил, выпивал и так два года. Vicodin вообще глотал пригоршнями. Ну, там еще Valium, Xanax, Dilaudid, Lorcet, Lortab, Perocet.

Яго: Слушай, это целый список. Как ты их доставал?

Осборн: Все очень просто. Покупал.

Яго: Где? Кто тебе их продавал?

Осборн: Есть такие люди.

Яго: Давай немного вернемся назад. Ты сказал, что целых два года курил травку и употреблял алкоголь.

Осборн: Да, каждый день в течение двух лет. Но начал я еще в 13.

Яго: Опиши эти два года?

Осборн: Все эти два года мне было странно... Я не этого ждал от жизни. А она, оказалось, вон куда повернула. Я был не рад такому повороту. Ну, представьте, я хотел стать знаменитым. Нет, конечно, я на виду, у меня известные родители, но я хотел сам стать знаменитым, хотел вести на телевидении собственное шоу, все вокруг говорили, что у меня есть способности. Это было классно. Я хотел быть похожим на своих родителей, а в результате стал наркоманом. Это было шоком для меня, совсем не этого я ждал. Я понимал, что, став наркоманом, сам вышвырнул себя из жизни.

Яго: Ты прибегаешь к таким громким словам: "вышвырнул себя из жизни".

Осборн: Да, потому что это именно то, что я чувствовал тогда. К тому же у меня были постоянные стрессы.

Яго: Какие?

Осборн: Выходя из дома, я никогда не был предоставлен самому себе. Меня постоянно преследовали фотографы. Я не мог просто выйти и выпить с другом где-нибудь чашечку кофе, обязательно кто-нибудь подходил и просил автограф. Нет, я счастлив, что мою семью любят, что у моего отца есть фанаты. Но разве это не стресс быть каждую минуту на виду? Хотя те же самые фанаты очень меня поддержали, когда я проходил лечение, и я им благодарен.

Яго: А ты рассказывал своим родителям, как на тебя влияла такая "публичность"?

Осборн: Нет, я это прятал в себе.

Яго: А твои родители, друзья и фанаты, если бы они тебя сейчас слушали, могли бы признать в тебе того Джека Осборна, которого знают они?

Осборн: Это трудно объяснить... Мои родители знали одного Джека Осборна, мои друзья – другого, а фанаты – третьего.

Яго: И кто же из этих трех парней истинный ты?

Осборн: Тот парень, которого знали мои родители, забавный, славный малый, любящий и заботливый сын. Друзья знали сумасшедшего, шального парня, который пил, употреблял наркотики и знал, как с толком провести время. Для публики я был таким...., про которого не стали бы писать и говорить дерьмо.

Яго: Какой из них тебе нравится больше?

Осборн: Трудно сказать. Мои родители хотели, чтобы я был хорошим мальчиком, я и был с ними таким. Мои друзья ждали от меня совсем другого, и я давал им то, чего они хотели. Все что им было нужно – оттянуться со мной не вечеринках, я был для них своим в стельку.

Яго: Тебя самого устраивало быть своим в стельку?

Осборн: Как сказать, это было просто прикольно. А пьяный Джек делал такое, чего трезвый Джек Осборн не сделал бы никогда. Ну, всякие глупости. Трезвым я был не таким, я пил, чтобы со мной было не скучно, я не хотел, чтобы мне сказали: "Парень, ты нам надоел".

Яго: А на этих вечеринках тебе никто не говорил: "Джек, ты меня достал. Как ты себя ведешь? Мне это совсем, совсем не нравится"?

Осборн: Нет, никто... Хотя, наверное, некоторые так и думали...

Яго: Джек, а было ли еще что-то, подтолкнувшее тебя к наркотикам. Подумай, это очень важно.

Осборн: Для кого?

Яго: Для тех родителей, которые узнают в тебе своего ребенка и смогут ему помочь.

Осборн: Папа всегда был занят своими делами, я хочу сказать, он жил в своем собственном мире. Мама... с ней все почти также, как с папой. С сестрой Келли мы поначалу шли ухо в ухо, а потом... потом в какой-то момент о ней стали говорить больше. Черт... я, не хочу выглядеть ревнивым братцем, которому не хватает внимания, но за мной никого не было. Не я был центром внимания, оно все досталось папе, маме и Келли. Сейчас то я понимаю, что это не так, но не тогда, это было для меня очень важно. Пока мама не заболела. Потом уже самым важным стала она. Я вставал в пять вечера, слонялся по дому, не всегда принимал душ, выпивал, курил травку, а потом выходил с друзьями.

Яго: На тебя именно так подействовала болезнь матери?

Осборн: Кто-то мог бы сказать: "Эй, парень! У твоей матери рак! Ты должен быть сильным". Но маму несколько раз увозили в больницу, ей было больно... Когда ее забирали в больницу, я не мог оставаться дома и ждать, я не мог быть с моим отцом. Я звонил кому-нибудь и говорил: "Встретимся в баре" и я пил и стирал из своей памяти, то, что моя мать в больнице и что ей плохо.

Яго: Расскажи о своих друзьях.

Осборн: У меня были друзья. Настоящие друзья. Но тусовался я не с ними, а с новыми.

Яго: Что тебя в них привлекало?

Осборн: Они были взрослыми, самому младшему был 21 год.

Яго: Чем тебя не устраивают сверстники?

Осборн: Мне скучно с ними.

Яго: А ты не понимал, какими неприятностями могло обернуться общение с людьми, которые намного старше тебя?

Осборн: Нет, об этом я не думал. Но мне казалось, что если я хочу стать частью их кружка, я должен показать им, что я тоже взрослый и такой же крутой, если не круче.

Яго: Что значило "быть взрослым и крутым"?

Осборн: Пить, курить и так далее.

Яго: Когда ты начал пользоваться такими сильными наркотиками, как ОксиКонтин?

Осборн: Первым я попробовал Vicodin. Мне тогда было 14. А потом я начал пробовать разные наркотики, но не часто, с интервалом где-то в два месяца. Постепенно я полностью перешел на них.

Яго: То есть ты попробовал наркотики еще до того, как твоя мама заболела?

Осборн: Да.

Яго: Боюсь, что многие вообще не знаю, что такое ОксиКонтин. Расскажи о нем.

Осборн: Короче, это легальный героин. Это сильный обезболивающий препарат, его прописывают раковым больным, которые уже не могут терпеть боль. Он легальный и мощный.

Яго: Что ты знал о нем, когда решился попробовать его в первый раз?

Осборн: Я знал, что он – убийца, ну, что ребята от него умирали. Я знал, что он очень схож с героином.

Яго: У кого-нибудь из твоих приятелей была передозировка ОксиКонтином?

Осборн: На самом деле, да. Еще до того, как я решил его попробовать, у моего друга была передозировка, он умер...

Яго: Джек, неужели ты не побоялся наркотика, который убил твоего друга?

Осборн: Слушай, все было не так. Я был тогда в Нью-Йорке, пьяный до чертиков, кто-то дал мне ОксиКонтин и я положил его в карман джинсов. Потом я приехал домой в Малибу, позвонил одному своему приятелю и сказал: "У меня есть ОксиКонтин, что с ним делать?". А он мне ответил: "Я тебе не могу сказать, выкинь его, но я могу рассказать, как он может подействовать".

Яго: И что же он тебе рассказал?

Осборн: Сказал, что ОксиКонтин может меня убить. Я не буду ничего соображать и могу умереть. Я сказал: "Ладно, понял. А теперь расскажи, как им пользоваться?".

Яго: Сколько потребовалось времени, чтобы ты к нему привык?

Осборн: Нисколько. Я практически сразу стал от него зависим.

Яго: Правда?

Осборн: Помню, я проснулся на следующее утро, и сразу же мои руки потянулись к карману, я хотел узнать, не осталось ли еще.

Яго: Что ты почувствовал, когда принял этот наркотик?

Осборн: Представь, что ты сидишь в самолете, самолет резко взлетает, тебе хорошо, а потом тебя словно окутывают горячими полотенцами, тебе тепло и уютно, а потом... потом полотенца остывают. Сначала все это классно, но полотенца то остывают, и тебе становится холодно и... уже не хорошо.

Яго: Если уж обращаться к громким словам, когда ты почувствовал, что погряз в наркотиках?

Осборн: Однажды я попытался покончить жизнь самоубийством.

Яго: Джек?!

Осборн: Да... Я попытался... Я принял целый пузырек таблеток. Я тогда был в Европе и..., короче я пил, пил и пил, я пытался прикончить себя, убить свой организм.

Яго: Но почему?

Осборн: Причин было много. Я тогда оставил ОксиКонтин и перешел на Dilaudid. Он всего на миллиметр отстает от ОксиКонтина. Я принимал очень много Dilaudid и моя жизнь была полна стрессов. Я просто сидел в гостинице и думал: "Я хочу, чтобы все это закончилось, я хочу, чтобы все это поскорее закончилось". Тогда я пошел к маме. Было утро, мама еще была в постели, я подошел к ней и заплакал. Она сказал: "Что с тобой? Скажи же мне, что с тобой?". Я ответил: "Мама мне нужна помощь. Со мной все не так. Помоги". В то время мама была очень больна, но она сразу спросила: "Что я могу для тебя сделать? Что?". Я ответил: "Не знаю, но мне нужна помощь". Тогда она спросила: "Это алкоголь? Наркотики?". "Да, да, да". "Я тебе помогу. Ты слышишь, я тебе помогу, я могу тебе помочь". Потом я вернулся в свою комнату, принял дозу, и мне стало хорошо. Когда она пришла ко мне, я сказала: "Мам, забудь все. Со мной все ОК. Я просто устал. Правда...". Но она говорила: "Нет, нет, нет, ты пойдешь со мной!". А я – "Нет, никуда не пойду, я в норме, я просто устал".

Яго: То есть твои родители знали, что с тобой происходит.

Осборн: У мамы был рак, она должна была думать о себе. Знаешь, она ведь не жила, а попросту выживала. У отца была депрессия, эмоциональные потрясения. Да он сам пил и курил травку, чтобы ни о чем не думать. А после всего этого алкоголя и травки он был уже не с нами.

Яго: А твои сестры?

Осборн: Эмми... Я думаю, Эмми знала, догадывалась или что-то типа того. А Келли была слишком занята своей карьерой.

Яго: На тебя постоянно были направлены камеры и объективы фотоаппаратов. Неужели никто, ни один человек, не увидел, что с тобой творится?

Осборн: Да, нет, я же притворялся, что у меня все хорошо. Я ведь каждый день говорил себе: "Все, завтра завяжу". На следующий день я снова говорил: "Завтра" и так проходили месяцы.

Яго: Когда ты почувствовал, что не можешь контролировать ситуацию?

Осборн: Когда родители стали заставлять меня пройти лечение. Один из моих друзей позвонил маме и сказал, что я пользуюсь ОксиКонтином и уже дошел до последней стадии". Услышав такие слова, мама забыла о своем раке, ей пришлось вспомнить о нас, увидеть, что происходит в ее семье. Отец тоже вернулся из своего непонятного мира и снова был с нами. Мама сказала мне: "Ты будешь лечиться". "Нет, никогда! Со мной все в порядке!". "Ты будешь лечиться или ты покойник". "Да, как ты мне можешь такое говорить!". Я убежал из дома, пришел к другу, и как следует оторвался, ну там ОксиКонтин, Демерол и все такое. Потом когда пришел в себя снял номер в гостинице... Ну, я не помню, что я тогда делал.

Яго: У тебя когда-нибудь была передозировка?

Осборн: Четыре раза я чуть не умер. Первый раз мне стало паршиво во сне и меня вырвало, но я даже не проснулся.

Яго: Кто тебя тогда разбудил?

Осборн: Бог. ОН разбудил меня. Сам я мог не проснуться.

Яго: А другие три раза?

Осборн: Расскажу еще про один случай. Я напился, кажется, выпил восемь бутылок пива, пять текил, еще кое-что, принял большую дозу Викодина и пошел плавать.

Яго: Кто тебя вынул из бассейна?

Осборн: Снова Бог... Я так говорю потому, что когда я потом рассказал врачам в клинике, сколько всего сожрал, они сказали, что ни один человек не смог бы выжить после такого.

Яго: Когда ты понял, что без помощи тебе не справиться?

Осборн: Мы сидели дома у одного из моих новых приятелей. Я попытался как бы мысленно отстраниться от всех присутствующих и взглянуть на них так, словно вижу их в первый раз. И что я увидел: Всем было около 30, все безработные, живущие за счет родителей. И все, все без исключения наркоманы, сидящие на героине. Я сказал себе: "Не хочу быть похожим на них". Я не хотел, чтобы моей жизнью распоряжались наркотики. Я вернулся домой, сел на кровать рядом с мамой и сказал: "Я иду паковать вещи. И ты знаешь, куда я собираюсь – в клинику".

Яго: Какое впечатление на тебя произвела реабилитационная клиника?

Осборн: Сначала меня поместили в палату для подростков с нарушенной психикой. Сперва я должен был понять, что от наркотиков необходимо избавиться, а потом уже проходить лечение. Меня лечили и от Окси, и от алкоголя. Меня постоянно трясло, ночью мне казалось, что кто-то подкрадывается ко мне и хватает за горло. Я просыпался от боли в коленках, весь мокрый от пота.

Яго: Да, приятного мало.

Осборн: В этом вообще нет ничего приятного. А сама реабилитационная клиника мне понравилась, это вовсе никакая не тюрьма, там не было решеток на окнах и железных засовов на дверях. Обыкновенный милый домик посреди холмов.

Яго: В клинике ты был окружен ребятами твоего возраста?

Осборн: Да.

Яго: Но ты же не любишь общаться со сверстниками?

Осборн: Там все было по-другому. В клинике я уже был не Джеком Осборном, а простым 17-летним парнем, которому, как и остальным, была необходима помощь. Там я был самим собой.

Яго: А не было ли там ребят, враждебно к тебе настроенных, ведь ты сын легендарного рок-певца, можно сказать, суперзвезды?

Осборн: Ребята потом рассказывали, узнав о том, что к ним в скором времени присоединится Джек Осборн, они сказали: "Неужели нам придется терпеть здесь этого эгоистичного папенькиного сынка. Он же не наш, ему среди нас не место".

Яго: Ты нашел с ними общий язык?

Осборн: И не только общий язык, я нашел среди них настоящих друзей. Мы постоянно были друг у друга на виду, мы видели друг друга в самые худшие моменты, а это сближает. Да мы и сейчас каждый день перезваниваемся.

Яго: Чем ты занялся, выйдя из клиники? И вообще трудно ли оставаться "чистым"?

Осборн: Во-первых, я окружил себя людьми, которые не пользуются. Выйдя из клиники, я вновь оказался в кругу своих дружков, они также пили, курили, кололись, а я сказал себе: "Не хочу!". Я понял, что я не должен быть с ними. Ну, как там в пословице: "Если ты постоянно слоняешься у парикмахерской, то в какой-то момент захочешь постричься".

Яго: Я слышал, ты собираешься отправиться в турне.

Осборн: А почему бы и нет. Сейчас я в себе уверен – голова на месте, ноги твердо стоят на земле, я уверен, со мной сейчас все в порядке.

Яго: Говорят, от наркотиков трудно избавится, и некоторые даже после реабилитации возвращаются к ним.

Осборн: Что я могу сказать. Я не знаю, как оно будет в будущем. Но то, что я не хочу к ним даже приближаться – это однозначно. Не нужны они мне. Не хочу я возвращаться снова в то дерьмо. Что хорошего они мне дали? С ними было... темно, дерьмо они.

Яго: Как-то я смотрел интервью с твоей сестрой. Она сказала, что ваш отец – ярый противник наркотиков. Ты тоже так думаешь? Он тебе вообще рассказывал, почему наркотики – плохо или просто говорил: "Сын, наркотики – это плохо"?

Осборн: В этом отношении мои родители очень строги. Алкоголь для них еще приемлем, он, можно сказать, часть социальной жизни. Но наркотики... Помню Келли как-то попробовала травку, что было с предками, их чуть "кандрашка" не хватила. Ну, Келли, конечно, не захотела, чтоб все шишки попадали только на нее и сразу выдала меня: "А Джек тоже курил травку!". Мне тогда было 13, я перепугался и сказал родителям: "Мама, папа, я больше никогда к этой травке не подойду. Клянусь!". А потом я продолжил, и меня чуть не исключили из школы, но к тому времени я поумнел и научился заметать следы.

Яго: Лечение в реабилитационной клинике как-нибудь повлияло на твои взаимоотношения с матерью, отцом, сестрами?

Осборн: Мы с отцом стали ближе. По сути дела мы ведь вместе избавляемся от наркотиков. Каким бы противником наркотиков он не был сейчас, раньше он их тоже употреблял. Когда я узнал это об отце, он ведь 18 лет сидел на наркотиках, я спросил его: "Черт, почему ты не можешь просто взять и завязать?!". Меня бесило, я думал, мой отец слабак. Теперь я знаю, как это трудно... Сейчас мы друг другу помогаем. Если я чувствую, что мне снова хочется выпить или что-нибудь типа того, я иду к отцу и рассказываю ему об этом.

Яго: А что он тебе говорит?

Осборн: А разве обязательно надо что-то говорить, он меня слушает, он меня понимает, и я снова чувствую себя на все сто.

Яго: Представь, что нас сейчас смотрит наркоман. Парень, который уже не может себя контролировать, жизнь которого полностью зависит от наркотиков. Что б ты ему посоветовал?

Осборн: В первую очередь я бы его спросил: "Парниша, как ты думаешь, это нормально, когда твою жизнь контролируют наркотики? А то, как они действуют на тебя тоже нормально? Ты думаешь: "Я крутой, со мной все ОК", но только до тех пор, пока у тебя не кончатся наркотики, потому что потом твоя жизнь, твоя такая прекрасная жизнь превратится в ад. И ты скажешь: "Что за черт, я уже ничего не могу поделать".

Яго: Тебе нравится быть чистым?

Осборн: Да, вот это по-настоящему классно. Я чист и в моей жизни – никакого тумана-дурмана.

Яго: Ты ни разу не прикасался к наркотикам с тех пор, как вышел из клиники?

Осборн: Ни разу.

Яго: Ни разу?

Осборн: Ни разу.

Оззи Осборн – отец Джека никогда не мог понять, почему его осуждают за пристрастие к наркотикам. Это его жизнь и его право, пользоваться наркотиками или нет, думал он. Ни раз он говорил и то, что, например, марихуану следует легализовать. Но все изменилось, когда наркоманом стал сын Оззи Джек. Из приверженца наркотиков Оззи моментально превратился в их ярого противника – "О, нет, мой собственный сын – наркоман".

Оззи не только заявил, что марихуану нужно запретить, но даже стал протестовать против кофе. Он сказал: "Сначала ребенок пробует кофе, потом ему хочется попробовать "Красного Быка", а потом чего-нибудь посильней. Когда я узнал, как основательно Джек подсел на ОксиКонтин, а это практически героин, я был буквально парализован. Я знал, что он покуривает травку, но чтобы довести себя до такого... Об этом я даже подумать не мог".

И еще Оззи понял, что благодаря таким, как он, выступающим за легализацию наркотиков, гибнут дети. "Что хочу, то и делаю со своей жизнью", – говорил он когда-то. Но ему совсем не понравилось, что его сын думает также, что его сын берет с него пример.

"Когда я сам начал принимать наркотики, их было очень трудно достать, – говорит Оззи. – А сейчас они заполнили не только Америку, не только Калифорнию или Беверли Хиллз. Не только пригороды Нью-Йорка и не только Лондон. Они, черт побери, заполонили весь мир! Да будь они прокляты!".

Да, Оззи сейчас совсем не по нутру легализация наркотиков. У Оззи есть дети, значит, он и сам от них откажется, и не подпустит больше к ним своего сына.

"Посмотрите на меня, – заканчивает он. – Мне 55 лет. Я отказался от наркотиков, но я пользовался ими слишком долго, они разрушили мой организм и всю оставшуюся жизнь мне придется принимать лекарства".