В 1781 году Екатерина II создает питейные палаты, которые были обязаны заготавливать в определенных районах установленное количество водки в год – на основе сложившейся практики и потребности в ней в данной местности. Однако Указ 1781 года не предписывал, как питейные палаты должны были заготавливать водку: ее можно было, как заказать на казенных заводах, так и закупить у любого производителя. Но и этот Указ не мог ликвидировать взяточничество и коррупцию, более того, он способствовал ухудшению дел казенных винокурен, так как государственная казенная палата размещала там все меньше и меньше заказов. С 1795 года заготовка водки казной почти исчезает. Откуп становится господствующей системой. К концу XVIII века он распространился по всей России.

По мнению ряда отечественных авторов, жадное русское купечество захватило в свои руки государственную монополию на водку в виде откупов, превратило откупную систему в источник своего бесхлопотного обогащения, стало паразитировать и наживаться на основе злоупотреблений, воровства, ухудшения качества продукции, поскольку водочные откупа предоставляли такие возможности. Однако, учитывая действительное положение дел в винокуренном производстве и торговле вином на тот период, говорить только о "жадном русском купечестве", стыдливо потупив глаза, исторически неверно и несправедливо.

"К восемнадцатому столетию винное дело стало почти главным занятием евреев. Этот промысел часто создавал столкновения между евреем и мужиком, этим бесправным "холопом", который шел в шинок не от достатка, а от крайней бедности и горя". (S.M. Dubnow, p.265; Джеймс Паркс "Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма". Париж: YMCA-Press, 1932, с. 154).

Особо безудержной алкогольной эксплуатации подвергался наш народ с конца XVIII и в первой половине XIX столетия, когда по всей стране были открыты кабаки и корчмы с продажей водки практически в любое время дня и ночи.

"Разорение и, по существу, истребление народа с помощью водки достигло особенно опасных размеров в Белоруссии и на западе России. Там к концу XVIII века одно питейное заведение приходилось на 250-300 "душ обоего пола". О том, насколько водка разоряла народ, можно судить по следующему примеру.
В то время каждое крестьянское хозяйство платило правительству большой оброк, который часто был непосилен для оплаты. Собирая его, урядник, как поется в одной песне, "последнюю скотинку за бесценок продавал". Оброк в то время равнялся 17 рублям 65 копейкам. В то же время на спиртные напитки одно крестьянское хозяйство тратило в среднем 26 рублей в год". (Ф.Г. Углов "В плену иллюзий". М.: Молодая гвардия, 1985).

Водка становилась дополнительным налогом, в полтора раза превышающим и без того непосильные обложения. Кабак был губительным притоном, отнимающим у крестьян состояние, честь, человеческое достоинство. Он был разорителем крестьянских семей. "Владелец кабака или корчмы, чаще всего иноверец, пользуясь опьянением посетителей своего питейного заведения, вступал с ними в сделки, в итоге которых несчастные продавали за бесценок все, что имели. Ограбленный материально, отравленный духовно, неграмотный, темный, забитый крестьянин становился легкой добычей эксплуататоров. Он пропивал все, что мог, буквально до последней нитки, отдавал свое имущество за бесценок, попадая в безысходную кабалу к ростовщику-кабатчику". (Ф.Г. Углов)

С первых годов правления Императора Павла I разразился сильный голод в Белоруссии, особенно в Минской губернии, периодически возникали "кабацкие" бунты. Гавриилу Романовичу Державину, бывшему в то время сенатором, было поручено выяснить причины голода и смуты и устранить их. Высочайшим повелением Императора он был уполномочен отбирать имения у нерадивых помещиков и использовать их запасы для раздачи.

Исследовав положение, он сделал выводы о том, что некоторые помещики, "отдавая на откуп в своих деревнях винную продажу, делают с откупщиками постановления, чтобы их крестьяне ничего для себя нужного нигде, ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков, и никому из своих продуктов ничего не продавали, как только сим откупщикам, а они, покупая от крестьян все по дешевке и продавая им втрое дороже истинных цен, обогащаются барышами и доводят поселок до нищеты... К вящему их расстройству не только в каждом селении, но и в иных по несколько построено владельцами корчем, где для их арендаторских прибытков продается по дням и ночам вино. Сии корчмы не что иное суть, как сильный соблазн для простого народа. В них развращают свои нравы крестьяне, делаются гуляками и нерадетельными к работе. Там выманивают у них не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь". (Г.Р. Державин Соч., т. 7. Спб., 1872, с. 232-233).

Затем Державин предложил энергичные меры для искоренения этих пороков. Исправлением оных "должны озаботиться сами помещики. Только им одним, ответственным за крестьян, и разрешить винокурение под собственным... присмотром, а не в других отдаленных местах, и с тем обязательством, чтобы помещик ежегодно оставлял у себя и у крестьян своих в зерне запасного хлеба, сколько нужно для прокормления". "Под опасением за неисполнение сего подвергнуть имение свое описи в казну – открывать винокурение не раньше середины сентября и закрывать в середине апреля, то есть освободить от винопития весь земледельческий сезон. Также – чтобы не было продажи вина во время церковной службы и по ночам. Корчмы дозволить держать только: у больших дорог, ярмонок, мельниц и пристаней, где сбор посторонних людей бывает. А все излишние и вновь выстроенные, кроме тех мест, корчмы, с забрания края (Белоруссии) по сиё время слишком их размножилось, – тотчас уничтожить, и продажу вина в них запретить". "А в деревнях и в пустых отдаленных местах отнюдь их не иметь, для того чтоб крестьяне не спивались". "Евреям же продажи вина ни ведрами, ни чарками производить не дозволять, ни винокурами при заводах винных...не быть" – и не арендовать корчем. И запретить "коледы" – также... И – под угрозой – воспретить "вкравшееся... злоупотребление", что помещики не позволяют своим крестьянам покупать на стороне им нужное и продавать свои избытки иному кому, кроме их корчмарей..." (Г.Р. Державин Соч., т. 7, C. 263, 265, 267-275, 287).

Убитый в марте 1801 г., Павел I не успел принять по "Мнению" Державина никакого решения. Доклад этот "привел в то время к меньшим практическим результатам, чем можно было ожидать, так как, благодаря перемене царствования, Державин потерял свое значение". (Еврейская Энциклопедия., т. 2, С. 733).

Только после разорительной Отечественной войны 1812 года и последовавшей за ней инфляцией русского рубля, правительство Александра I обратило, наконец, внимание на откупную систему, разорившую казну. Поэтому в 1819 году была введена строгая государственная водочная монополия по всей России, за исключением отдаленной Сибири, где бороться со злоупотреблениями откупщиков правительство все равно было не в силах.

"По Указу 1819 года государство оставляло за собой производство водки и ее оптовую продажу, передав в частные руки только розницу. Это не была полная монополия. Для того чтобы предупредить спекуляцию государственной водкой, была установлена твердая цена на нее по всей империи – 7 рублей ассигнациями за ведро". (В.В. Похлебкин). Однако воровство откупщиков и розничных виноторговцев свело на нет все преимущества, которые открывало перед государством введение водочной монополии. К тому же стало падать потребление водки, ибо наличие дворянского винокурения сдерживало распространение пьянства. Спрос на худшую по качеству казенную водку был ограничен.

Согласно утверждениям В.В. Похлебкина, в начале XIX века русская водка оказалась завезенной во Францию. После поражения Наполеона и вступления русских войск в Париж в 1814 году русская водка "дебютировала" в ресторане "Вери", который был снят русским правительством для питания генералов и офицеров русской армии. И именно в это время русская водка оказалась доступной избранному кругу французской публики. Несмотря на взыскательность французской аристократии к изысканной кухне и напиткам, водка была оценена по достоинству за ее чистоту и благородный вкус.

Новый царь Николай I сделал после подавления восстания декабристов примирительный жест по отношению к дворянству, а с января 1826 года частично восстановил откупную систему, а с 1828 года полностью отменил государственную монополию на водку. Это решение носило, прежде всего, политический, а не экономический характер. Но такое решение было разорительным и для государства, и непосредственно для народа, для его кармана, здоровья, души. Откупная система вела к сказочному обогащению кучки дельцов, разоряла население, подрывала здоровье нации.

"Самые коварные методы распространения водки приводили к спаиванию очень многих крестьян, в том числе женщин и молодежи, что являлось одной из основных причин народных страданий в неурожайные годы, когда смерть косила людей беспощадно. Так, в два неурожайных года – 1854-м и 1855-м в Гродненской губернии родилось 48 000, а умерло 89 000 человек, то есть вдвое больше. И это повторялось во всех северо-западных губерниях страны". (Ф.Г. Углов)

Вот почему, начиная с 1851 года, постепенно в разных районах страны происходит переход к акцизно-откупной системе, когда государство монопольно производит водку на своих казенных винокурнях и продает ее откупщику по твердой цене в надежде, кроме того, получить с него еще и дополнительную прибыль, которая создастся из суммы, полученной откупщиком в результате розничной торговли. Но поскольку откупщики, естественно, стремились нажиться как можно больше, получив не только розничную надбавку для казны, но и свою прибыль, то эта система привела к невероятным злоупотреблениям и вызвала сильнейшее народное недовольство. Не случайно сразу после отмены крепостного права была проведена и решительная отмена ненавистной откупной системы.

Промышленное производство и торговля спиртным явились, по существу, двойной эксплуатацией людей – экономической и психической. "Человек, привыкая к спиртному, быстро попадает в зависимость от него, теряет чувство самостоятельности и собственного достоинства, у него становится дряблой и слабой воля, он легче поддается влиянию нравственно обезличенных людей". (Ф.Г. Углов).

Один из крупных психиатров дореволюционной России И.А.Сикорский писал: "Раньше было пьянство, а с XIX века начался алкоголизм с его неизбежными последствиями... Алкоголизация вызывает общее расстройство здоровья с преимущественным поражением высших сторон, а именно: чувства, воли, нравственности, работоспособности"
Давно замечено, что пьющий человек ценит заработанное лишь постольку, поскольку на эти средства можно одурманить себя алкоголем, он добровольно пропивает все, входит в долги, так как он лишен трезвой заботы о завтрашнем дне. В нашей стране, когда водка распространялась через корчмы и кабаки, эта эксплуатация достигала чудовищных форм.

"Отметим еще одно важное обстоятельство. Россия занимала в Европе одно из последних мест по уровню грамотности трудящихся масс. А что это значило с точки зрения рассматриваемой нами проблемы? Взаимосвязь здесь прямая. Чем менее образован народ, чем он доверчивее, тем скорее он попадает в зависимость от алкогольных дельцов, безжалостно истребляющих его и материально и нравственно. Русский народ в полной мере испытал на себе все формы алкогольной эксплуатации. Увидев в производстве спиртных напитков возможность обогащения, к спаиванию народа приобщились эксплуататоры разных рангов – до царского правительства включительно". (Ф.Г. Углов).

После опубликования "Мнения" Г.Р. Державина русская демократическая интеллигенция стала проводить среди населения большую разъяснительную и просветительную работу. Да и сами крестьяне стали понимать, что их сознательно толкают к пьянству, чтобы разорять и грабить. В 1858-1859 годах в России опять, уже в третий раз в истории, прокатилась волна "кабацких" бунтов, возникло мощное трезвенническое движение. Тысячи сел и деревень, сотни тысяч людей выносили решения о закрытии питейных заведений. Во многих губерниях (Ковенской, Виленской, Саратовской, Курской, Тульской и других) стали возникать общества трезвости. В июле 1859 года Святейший Синод вынес решение, в котором обязал "священнослужителей содействовать возникновению в городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина".

Ф.Г. Углов в своей книге пишет, что начавшееся трезвенническое движение было прервано грубым вмешательством в него официальных властей. Министром финансов было сделано распоряжение: "...Приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходней для сей цели не допускать". По питейным делам были брошены в тюрьмы более 11 тысяч крестьян. Даже с церковью правительство вошло в конфликт, отстаивая барыши виноторговцев. Министр финансов писал обер-прокурору Святейшего Синода: "Совершенное запрещение горячего вина посредством сильнодействующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание".

Народ был возмущен действиями царского правительства, прибегнувшего к репрессиям против участников трезвеннического движения, а также поведением служителей церкви, которые под влиянием властей сразу прекратили борьбу с пьянством. Последнее нашло свое проявление в образовании различных сект, в частности сект шундизма и малеванщины, в которых борьба против вина являлась одним из основных направлении деятельности. Именно этому сектантство в то время в значительной мере и было обязано своими успехами. Сектанты ставили в вину церкви ее бессилие в борьбе против пьянства. Они говорили, что никто не мог избавить их от него – ни царь, ни духовенство, и что у них не оставалось иного выхода, как переменить веру.

Если правительство и послушные ему церковники боролись против трезвости, то вся прогрессивная интеллигенция страны увидели в этом движении пробуждающееся в народе стремление к сознательной культурной жизни и всячески старались помочь ему.

Вторая половина XIX столетия характеризуется большим подъемом в общественной жизни России, ростом демократических устремлений среди интеллигенции. Прогрессивная интеллигенция горела святым желанием нести народу грамоту, просвещение. Многие обеспеченные люди открывали в деревнях школы. Одной из таких школ, сохранившихся и поныне, является Яснополянская школа Льва Николаевича Толстого.

Н.А.Добролюбов ценность бойкота спиртных напитков видел в том, что народ показал готовность и способность вести свою жизнь трезво. В статье "Народное дело. Распространение обществ трезвости" он писал: "Сотни тысяч народа, в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки". (Н. А. Добролюбов Собр. соч. в 9-ти томах, т. 5. М. – Л., 1962, с. 285)

В связи с трезвенническим народным движением и его подавлением К. Маркс писал: "Всякая попытка поднять их (крестьян) моральный уровень карается, как преступление. Достаточно вам лишь напомнить о правительственных репрессиях против обществ трезвости, которые стремились спасти московита... от водки". (К. Маркс, Ф. Энгельс Соч., т. 16, С. 207).

"С этого времени организация обществ трезвости надолго сделалась невозможной. Однако народный протест против вина, поддерживаемый в статьях передовых врачей, учителей, ученых и просветителей, продолжал оказывать влияние на умы, на поиски людьми путей преодоления пьянства. И несмотря на правительственное стремление поддержать пьянство на прежнем уровне, оно продолжает спадать, на что указывают данные о потреблении алкоголя на душу населения страны.
Так, если в 1863-1866 годах чистого спирта на душу населения ежегодно приходилось в среднем по 4,55 литра, то через 10 лет – 4,18, еще через 10 лет – 3,32, а в 1893-м – 2,46 литра. Таким образом, можно считать несомненным, что вопреки действиям правительства, благодаря влиянию на умы людей лучшей части нашей интеллигенции, революционных демократов и народных просветителей начиная с шестидесятых годов потребление алкогольных напитков в стране постепенно уменьшалось и в таковой же пропорции в ней уменьшалось количество "алкогольных" смертей. Если в 1870 году умерло от пьянства внезапно 4077, то в 1878 году – 3240 мужчин". (Ф.Г. Углов).

В 1863 году откупа были заменены акцизной системой, введение которой затянулось почти на полтора десятка лет, так как откупщики не уступали свои позиции добровольно. Наоборот, они яростно и всеми средствами боролись за свое благополучие. Отмена крепостного права, законы развития капитализма в России обязывали царское правительство учитывать и считаться с интересами не какого-то одного класса, а действовать согласно законам рынка. Вот почему была сделана ставка не в пользу государственной монополии, а в пользу акцизной системы, которая неплохо зарекомендовала себя в странах западной Европы. Однако эффективная акцизная система резко понизила цены на спирт и водку, что привело к снижению дохода казны, еще больше ухудшилось качество водки из-за многочисленных фальсификаций, замены зернового сырья картофельным. Умопомрачительных размеров достигло пьянство, поскольку дешевая низкосортная водка "для народа", бесконтрольность "новой", "современной" рецептуры отдельных водочных фирм привели, в целом, к катастрофическому росту алкоголизма, к массовому появлению хронических алкоголиков, чего в России до эпохи капитализма, при всем имевшемся многовековом пьянстве, все же не наблюдалось. Чистая русская ржаная водка предотвращала глубокие, органические и патологические изменения в организме.

Вот почему, спустя всего пять лет после введения акцизной системы, появляются попытки ее реформации, которые, однако, были направлены на детали, на решение частных вопросов, а не на глубокое изменение ее сути. В 1881 году на совещании министров царского правительства было принято решение провести более существенные реформы: заменить кабак трактиром и корчмой, в которых бы торговали не только одной водкой, но где к водке можно было бы получить еду и закуску. Данная мера, несомненно, была направлена на уменьшение пьянства.

Тем не менее, данная мера не оправдала ожиданий. Ф.М. Достоевский опубликовал свои заметки против пьянства в семидесятых годах прошлого века, когда кабаки и корчмы, как пиявки на теле народа, пили из него последние соки. Он писал: "Теперь в иных местностях, во многих даже местностях, кабаки стоят уже не для сотен жителей, а всего для десятков; мало того – для малых десятков. Есть местности, где на полсотни жителей и кабак, менее даже чем на полсотни... Чем же, стало быть, они окупаются?! Народным развратом, воровством, укрывательством, ростовщичеством, разбоем, разрушением семейства и стыдом народным – вот чем они окупаются!". Эти слова полностью созвучны с "Мнением" Г.Р. Державина, статьями общественного деятеля и писателя А.П. Субботина и других патриотов, которые с горечью писали о том, к чему ведет распространение пьянства.
Ф. М. Достоевский пишет далее: "Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли; а в кабаке приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц... Вот нам необходим бюджет великой державы, а потому очень, очень нужны деньги; спрашивается: кто же их будет выплачивать через эти пятнадцать лет, если настоящий порядок продолжится? Труд, промышленность? Ибо правильный бюджет окупается лишь трудом и промышленностью. Но какой же образуется труд при таких кабаках?"
В своих статьях Ф.М. Достоевский выразил беспокойство всех честных, прогрессивно настроенных людей, всего народа. Он жил страстной верой в свой народ и поэтому, несмотря на всю мрачность и безысходность нарисованного им положения, восклицал: "Нет не сбыться сему. Не раз уже приходилось народу выручать себя! Он найдет в себе охранительную силу, которую всегда находил... не захочет он сам кабака, захочет труда и порядка, захочет чести, а не кабака!". Его предвидение сбывалось, кривая потребления алкоголя в стране в то время неуклонно шла вниз.
Писатель считал, что в борьбе за трезвость простым людям должна помочь интеллигенция. "...О, если бы их поддержать! – писал он. – Что, если б с своей стороны поддержали их и все наши передовые умы, наши литераторы, наши социалисты, наше духовенство и все, все изнемогающие, ежемесячно и печатно под тяжестию своего долга народу. Что, если бы поддержал их и нарождающийся наш школьный учитель..." (Ф. М. Достоевский Полн. собр. соч., т. 21. Л., 1980, с. 94-96). Ф. М. Достоевский был уверен, что отечественная интеллигенция может очень многое сделать в отрезвлении народа и не только разъяснительной работой, но и личным примером.

"Лев Николаевич Толстой, понимая, чем грозит пьянство и какой непоправимой бедой оно может обратиться для народа, пишет серию обличительных статей, где дает развернутую характеристику состоянию этого вопроса в стране. В статье "Пора опомниться" он справедливо отмечает: "Вино губит телесное здоровье людей... губит душу людей и их потомство и, несмотря на это, с каждым годом все больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянство. Заразная болезнь захватывает все больше и больше людей: пьют уже женщины, девушки, дети. И взрослые не только не мешают этому отравлению, но, сами пьяные, поощряют их. И богатым, и бедным представляется, что веселым нельзя иначе быть, как пьяным или полупьяным; представляется, что при всяком важном случае жизни: похоронах, свадьбе, крестинах, разлуке, свидании, самое лучшее средство показать свое горе или радость состоит в том, чтобы одурманиться и, лишившись человеческого образа, уподобиться животному".
В статьях "К молодым людям", "Обращение к людям-братьям", "Богу или Маммоне", "Для чего люди одурманиваются?" и других Л.Н.Толстой глубоко анализирует проблему пьянства. Эти статьи не могут не волновать честных людей и сегодня. Поэтому, мы позволим себе процитировать некоторые места из них.
"И что удивительнее всего, – пишет Лев Николаевич, – это то, что люди гибнут от пьянства и губят других, сами не зная, зачем они это делают. В самом деле, если каждый спросит себя, для чего люди пьют, он никак не найдет никакого ответа...
И что же? И не вкусно вино, и не питает, и не крепит, и не греет, и не помогает в делах, и вредно телу и душе – и все-таки столько людей его пьют, и что дальше, то больше. Зачем же люди пьют и губят себя и других людей?..

"Все пьют и угощают, нельзя же и мне не пить и не угощать", отвечают на это многие, и, живя среди пьяных, эти люди точно воображают, что все кругом пьют и угощают. Но ведь это неправда... Не все пьют и угощают. Если бы все пили и угощали, то жизнь сделалась бы адом, но этого не может быть потому, что среди заблудших людей всегда были и теперь есть много разумных, и всегда были и теперь есть много и много миллионов людей непьющих и понимающих, что пить или не пить – дело не шуточное.
Если сцепились рука с рукой люди пьющие и наступают на других людей и хотят споить весь мир, то пора и людям разумным понять, что и им надо схватиться рука с рукой и бороться со злом, чтобы и их детей не опоили заблудшие люди" ("Пора опомниться", 1889г.).
В статье "Богу или Маммоне" Лев Николаевич с возмущением пишет: "Огромные пространства лучших земель, на которых могли бы кормиться миллионы бедствующих теперь семей, заняты табаком, виноградом, ячменем, хмелем и, главное, рожью и картофелем, употребляемыми на приготовление пьяных напитков: вина, пива и, главное, водки. Миллионы рабочих, которые могли бы делать полезные для людей вещи, заняты приготовлением этих предметов. В Англии высчитано, что одна десятая всех рабочих занята приготовлением водки и пива. Какие же последствия от приготовления и употребления табака, вина, водки, пива?.. Редкий вор, убийца совершает свое дело трезвым. По записям в судах видно, что девять десятых преступлений совершаются в пьяном состоянии... В некоторых штатах Америки, где совсем запрещено вино, ввоз и продажа всяких пьяных наркотиков, преступления почти прекратились: нет ни воровства, ни грабежей, ни убийств, и тюрьмы стоят пустые..."
Что же несет человеку водка? – спрашивает Лев Николаевич и сам же отвечает: "Самое ужасное последствие пьяных напитков – то, что вино затемняет разум и совесть людей: люди от употребления вина становятся грубее, глупее и злее".
Л.Н. Толстой много размышляет над тем, кто повинен в распространении этого безнравственного порока. "...Обыкновенно считают достойными осуждения, презренными людьми тех пьяниц, которые по кабакам и трактирам напиваются... Те же люди, которые покупают на дом вино, пьют ежедневно и умеренно и угощают вином своих гостей... – такие люди считаются людьми хорошими и почтенными и не делающими ничего дурного. А между тем эти-то люди более пьяниц достойны осуждения". (Цит. По Ф.Г. Углову. "В плену иллюзий").

В эти же годы в России был поставлен вопрос о том, чтобы разрешить продажу водки на вынос порциями меньше ведра, чего раньше никогда не делалось. До 1885 года водка на вынос продавалась только ведрами. Причина заключалась в отсутствии бутылок для розлива водки. Бутылки поступали из-за границы при покупке иностранных вин. Отсутствие в России развитой стекольной промышленности также являлось одним из препятствий на пути перехода от средневекового к цивилизованному потреблению водки. Не в определенном месте – в трактире, и не сразу большой мерой – не меньше чарки, а в домашних условиях, не столько много и не в один присест – эта задача была поставлена самой жизнью.

Составитель "Книги о водке" Ю.Г. Иванов сообщает, что в 1882 году "водочный вопрос" был обсужден на местах – в губерниях, большинство из которых решительно высказалось за введение строго регулируемой государственной монополии на водку. В результате в 1885 году по рекомендации правительства была проведена частичная реформа акцизной системы. Но и эта мера существенно улучшить положения не могла. Кабак возродился в форме трактира. Запоздавшая и крайне ограниченная бутылочная торговля водкой (лишь в Москве и Петербурге) не меняла ситуацию. Рабочий люд, купив бутылку водки, старался тут же залпом выпить ее и вернуть обратно стоимость посуды. Следует отметить, что до 1860 года начали основываться в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Нижнем Новгороде и других городах России частные фирмы по производству и торговле, хлебным вином – водкой, основная масса этого напитка производилась на винных заводах, которых к этому времени насчитывалось 5160. Безусловно, лучшей водкой считалась водка "Смирновская". Самый большой из трех винных складов (так назывались тогда винные заводы) был под началом Смирнова, сообразительного и предприимчивого крестьянского сына, создавшего водку, которая покорила весь мир. За поставку водки императорскому двору Петру Арсеньевичу Смирнову был пожалован орден. "Следует, однако, напомнить, что даже знаменитая водка "Смирновская", хотя и была чисто хлебной (но не ржаной, как казенная, а пшеничной) не имела почетного звания "очищенная", которого удостаивались высшие сорта казенной водки". ("Книга о водке". Сост. Ю.Г. Иванов. Смоленск. Русич. 2001).

Именно с этого времени, т.е. с конца XIX в. водка превратилась в продукт питания, товар широкого спроса и регулярного потребления. Это превращение оказало потрясающее, поистине революционное воздействие на общество. Появилась новая, динамично развивающаяся и исключительно прибыльная отрасль. Произошло это исключительно благодаря стараниям великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева, который нашел идеальное соотношение спирта и воды в продукте. Водкой или "московской водкой" стали называть напиток из спирта, полученного из зерна тройной перегонкой и затем разведенного водой точно до 40 процентов (по весу). Во всех других странах используют спирт, полученный их свеклы, сахарного тростника, фруктов, риса, картофеля и прочего. Кроме того, его разводили и продолжают разводить не по весу, а по объему, а при разведении по объему никогда не получается тех самых российских 40 градусов, обязательно чуть больше или меньше. Происходит это от удивительной способности спирта сжиматься, уменьшаться в объеме при разведении водой. Ошибается тот, кто думает, что, смешав один литр спирта с одним литром воды, получат два литра жидкости. Сколько ни упражняйся, результат будет один – 1 литр 940 миллилитров.

Наряду с водкой высокого качества на рынок поставлялись напитки, не являвшиеся типичными водками из-за ряда особенностей технологии. Немало было водок низкого качества, дешевых, предназначенных для спаивания народа.

Таким образом, существование частного бесконтрольного производства, жажда наживы способствовали появлению на российском рынке дешевых сортов водки, в том числе украинской картофельной и свекольной, ставшей "народной". Производство хорошей, чистой, высококачественной водки стало невыгодным для винокуров, целиком ориентировавшихся на ее товарное производство. Систематический экспорт русской ржаной водки в Германию привел к преобладанию на внутреннем российском рынке дешевой картофельной водки из украинских губерний. Все это способствовало распространению в народе самого разнузданного пьянства.

Надо отметить, что картофельную водку практически нельзя полностью очистить от сивушных масел. Вот почему такая водка действует на организм не только более опьяняюще, но и более разрушающе, вызывает агрессивность и озлобленность пьющего. В результате царское правительство пришло к выводу о необходимости введения в стране централизованного производства и торговли водкой с постоянным строгим правительственным контролем против всевозможных в этом деле злоупотреблений.

За такое решение выступали многие видные государственные деятели, юристы, ученые. Было понятно, что отсутствию элементарной культуры потребления водки у широких народных масс можно противопоставить только лишь терпеливую и долгосрочную работу под эгидой государства. Никакие единичные акции и указы здесь не помогут. Решению всех этих задач должно было способствовать введение государственной водочной монополии, начиная с 1894 года. Будучи глубокой реформой, водочная монополия разрабатывалась серьезно и всесторонне и была рассчитана на 8 лет.

Задачи водочной монополии состояли в том, чтобы передать производство и торговлю водкой в стране из частных рук в государственные, добившись при этом ликвидации подпольного самогоноварения, привить народу культуру потребления водки, высоко поднять качественный стандарт этого русского напитка. Введению водочной монополии немало способствовало и то обстоятельство, что статьи Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого произвели очень сильное впечатление на всю мыслящую Россию. Их идеи подхватили врачи, студенты, вся демократически настроенная интеллигенция. 1885-1890 годы вошли в историю нашей страны как вторая волна подъема движения народных масс за трезвость.

"И несмотря на поддержку откупщиков и кабатчиков со стороны правительства, пьянство в России не получило такого распространения, которое оно могло бы получить, не будь в стране тех светочей знания и добра, которые несли правду народу. Общие усилия не пропали даром. Вновь стали возникать общества трезвости, появились газеты и журналы, правдиво освещающие этот вопрос. Кривая потребления спиртных напитков неуклонно показывала снижение". (Ф.Г. Углов).

К началу 1890-х годов, убедившись, что с падением потребления спиртных напитков поступления в казну уменьшаются, царское правительство решило провести реформу в производстве и торговле водочной продукцией, взяв всю эту доходную отрасль в свои руки и введя винную монополию.

С 1894 года стала работать специальная комиссия во главе с великим русским химиком Д.И. Менделеевым, предложившая рекомендации правительству по введению государственной монополии. Эта комиссия советовала наряду с достижением высокой химической чистоты продукта, снижающей его вредные последствия для здоровья, всемерно улучшать условия общественного потребления водки, пропагандировать домашнее потребление в достойной человека обстановке, распространять знания о применении водки с разными целями и в разных ситуациях, чтобы научить смотреть на водку, как на элемент застолья, а не как на средство, вызывающее сильное опьянение и забвение.

Менделеев впоследствии писал: "Монополии, конечно, представляют многие свои финансовые достоинства и хорошее средство для борьбы с капитализмом, а потому, говоря кратко, я склоняюсь в пользу винной и табачной монополий, но только именно их, но не каких-либо иных, которые предлагаются с разных сторон, например: сахарной, спичечной, чайной, нефтяной, даже железной и т. п. – по той причине, что монополии не дают места конкуренции и вообще сильно стесняют промышленную предприимчивость, а ее у нас нужно именно развивать..."

"Не говорю о винной монополии, которую считаю не только у нас весьма уместной, но и сравнительно легко применимой, потому что дело здесь касается потребления такого продукта, без которого естественным образом люди существовать и далее развиваться вполне могут, так как по личному примеру знаю, что, будучи неленивым работником, я на своем веку никогда водки не пил и даже вкус ее знаю очень мало, не больше вкуса многих солей и ядов. Можно причислить сюда же и табак, хотя я сам курю, потому что и эта потребность людская прихотлива, не составляет потребности насущной, и пользующихся ею получать косвенные государственные доходы считаю вполне целесообразным потому именно, что дело касается не всех, а лишь немногих."

"Интересы Государственного казначейства при свободе конкуренции легко соблюсти с помощью соответственных налогов, между которыми со своей стороны косвенные налоги, вроде сахарного и спичечного, считаю совершенно уместными, а если закон будет строго преследовать всякого рода обманы и фальсификации общедоступных продуктов, то, не погашая предприимчивости, достигнут и улучшения в качестве продуктов. Только надобно, мне кажется, желать, чтобы здесь действовали силы довольно разнородные, а не одни и те же производили обложение и контроль, потому что при этом сочетании, легко могут получаться всякие неудобства и риск предпочтения "казенного интереса" общественно-народному, чего быть не должно ради блага народного". (Менделеев Д.И. К познанию России. М.: Айрис-Пресс, 2002. С. 138-140).

В циркуляре от 28 ноября 1896 года российский министр финансов писал: "...Казенное вино по своим качествам удовлетворяет самым строгим санитарным требованиям, что на подбор продавцов в винных лавках... обращено серьезное внимание... что случаи пьяного разгула, сопровождавшие обыкновенно всякие деревенские торжества, отходят понемногу в область прошедшего и вместе с тем в семьях водворяется тишина и согласие... Что в южных и юго-западных губерниях уже высказывались похвалы доброкачественности казенного вина и отзывы об уменьшении разгула в деревнях... что крестьяне, осеняя себя крестным знамением, выражали благодарность батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака, разорявшего в большинстве случаев окрестное население преимущественно путем продажи питий в долг и под заклад. Наконец, что акцизное ведомство проявило при осуществлении реформы... глубокое воодушевление высокою идеей упрочения нравственности и благосостояния народа, положенного в основание реформы..." (И.А. Сикорский "Сборник научно-литературных статей по вопросам общественной психологии, воспитания и нервно-пспхической гигиены". В пяти книгах. Кн. 4. "Яды нервной системы". Киев-Харьков, 1900, С. 111-112).

"Этот циркуляр является образцом двуличия и крючкотворства, которые применяло царское правительство в вопросах борьбы с пьянством. Насквозь проникнутый фальшивой заботой о народе, он содержит фактически неприкрытое восхваление казенной водки и ее пропаганду". (Ф.Г. Углов).

В начале введения винной монополии в Западных и Юго-Западных районах России прошли волнения среди держателей трактиров, винокурен и шинкарей. Многие утверждали, что трактирщики бедствовали, жили на ничтожные гроши, почти нищенствовали. Но не стоит думать, что это был столь неприбыльный рынок. Слабостью пьющего народа питались и помещики Западного края, и винокуренные заводы, и шинкари, – и правительство. Есть возможность оценить суммарную цифру этих доходов по моменту, когда они оформились как государственные. "После того как в 1896 г. в России была введена казённая винная монополия, устранившая всех частных шинкарей и акцизную продажу питей, – в следующем году общий доход казны от продажи питей оказался 285 млн. руб., – тогда как прямые налоги с населения дали всего 98 млн. Из этого видим не только, что винокурение являлось "важнейшим источником косвенного обложения", но и что доходы питейной промышленности, платившей до 1896 г. акциз всего "по 4 копейки с градуса выкуренного спирта", куда превосходили прямые государственные доходы Империи". (Сборник материалов об экономическом положении евреев в России. Т. 2, СПб.: Еврейское Колонизационное Общество, 1904, С. 64).

Реформа правительства сразу же сказалась на душевом потреблении винных изделий, которое стало нарастать. За 17-20 лет с 1893 по 1910 год оно возросло с 2,46 до 4,7 литра, а к 1913 году – до 6,09 литра.
Дореволюционная история нашего государства показывает, что царское правительство, видя несомненное зло алкоголя, не принимало никаких мер против него, черпая из этого источника средства для пополнения бюджета. Поэтому борьба велась тогда не с самим пьянством, а с его наиболее уродливыми последствиями. Ф.М. Достоевский с горьким сарказмом писал еще в 1873 году: "Чуть не половину теперешнего бюджета нашего оплачивает водка, то есть по-теперешнему народное пьянство и народный разврат, стало быть, вся народная будущность. Мы, так сказать, будущностью нашей платим за наш величавый бюджет великой европейской державы. Мы подсекаем дерево в самом корне, чтобы достать поскорее плод" (Ф.М. Достоевский Полн. собр. соч., т. 21. Л., 1980, С. 94).

"В 1894-1902 годах последовательно, по регионам России, начиная со столиц и затем на окраинах, стала осуществляться глубокая, поэтапная реформа по введению государственной водочной монополии. В 1902 году она вступила в силу и по всей стране. Введение четвертой по счету государственной монополии на производство водки, у истоков которой стоял крупнейший политический деятель России министр финансов граф Сергей Юльевич Витте, привело к необходимости строительства казенных водочных заводов. В самом начале века было заложено строительство трехсот пятидесяти казенных винных заводов (складов, как их тогда называли). Одним из таких заводов явился Московский казенный винный склад № 1, впоследствии известный под названием "Кристалл"". (Ю.Г. Иванов).

Итак, цели государственная водочная монополия преследовала благие, но действовала недолго – фактически менее десяти лет. В 1904-1905 годах, в связи с началом русско-японской войны был введен запрет на водочную торговлю в ряде регионов страны. В 1905-1907 годах (в годы первой русской революции) сохранялись и действовали частично ограничения на водочное производство и торговлю.

"И только в 1906-1913 годах водочная монополия осуществлялась во всем объеме и привела к некоторым положительным результатам по сокращению, хотя бы внешних проявлений пьянства. Была упорядочена торговля водкой. Лишь в столицах и крупных городах она велась с 7 часов утра и до 22 часов вечера. На селе она завершалась до 20 часов. Во время проведения различных общественных мероприятий (выборов в Думу, деревенских и волостных общинных сходов) торговля водкой была строго запрещена. Ко всем самогонщикам применялись уголовные наказания". (В.В. Похлебкин)

Введение винной монополии, по заверению царских чиновников, было направлено якобы на благо народа и его оздоровление. Но обратимся к беспристрастному свидетелю – медицинской статистике тех лет.

"До введения монополии процент алкогольных психозов равнялся 11,9 среди всех психических больных, в 1902 году, через семь лет после введения монополии, он составил 13,9, в 1910 году – 17,0, в 1913 году – 19,7. Если эти проценты перевести в цифры, то в 1902 году больных алкогольными психозами в стране было 3548, в 1910-м – 7652, в 1913-м – 10 267. Иначе говоря, тяжкие последствия потребления алкоголя росли в геометрической прогрессии".

(Ф.Г. Углов).

Ф. Г. Углов в своей книге пишет, что "Циркуляр министра финансов содержал и еще одну уловку: он как бы поощрял человека – пей больше, ибо казенное вино "безопасно", отвечает всем санитарным требованиям. На самом деле никаких медико-санитарных анализов, подтверждающих чистоту водки, не было и быть не могло. Да об этом никто и не заботился, хотя такой вопрос также имеет немаловажное значение".
Дело в том, что во всех алкогольных напитках, помимо этилового спирта, который сам по себе является наркотическим ядом, содержатся еще более ядовитые примеси в виде, так называемых, тяжелых алкоголей и особенно амилового спирта. Эти примеси получили название сивушного масла. И чем менее очищена водка, тем больше в ней сивушного масла, иначе говоря, ядовитых примесей. Между тем самое незначительное их количество резко повышает ядовитость спиртных напитков. Опасное действие тяжелых алкоголей заключается еще и в том, что они очень медленно выделяются из организма. Если этиловый спирт остается в организме 12-20 часов, то амиловый спирт выделяется из него только через 3-5 суток. Поэтому его ядовитое действие продолжается еще долгое время после отрезвления. Если же человек выпивает повторно, то происходит накапливание, кумуляция вредных веществ, представляющая наибольшую опасность для организма.
Что касается очистки спиртных напитков от ядовитых примесей, то полная очистка подобных напитков труднодостижима. Большое значение имеет материал, из которого изготовляется алкоголь. Меньше примесей содержат спирты, полученные из винограда, больше – хлебные спирты. Но более всего сивушного масла содержится в водке, приготовленной из картофеля и патоки. Картофельная и паточная водки особенно ядовиты, они очень трудно очищаются. Поэтому, когда министр финансов России уверял в своем циркуляре, что казенная водка отвечает самым строгим санитарным нормам, он откровенно лицемерил, ибо водка тогда производилась главным образом из картофеля, то есть была трудноочищаема от ядовитых примесей.

"Вот каковы данные. В 1913 году в России было истрачено на изготовление спиртных напитков: картофеля – 2,9 миллиона тонн, ячменя – 250 тысяч тонн, кукурузы – 236 тысяч тонн, патоки – 217 тысяч тонн, ржи – 212 тысяч тонн (БМЭ, М., 1928, т. 1. С. 409), то есть водка более чем на 70 процентов готовилась из картофеля. К тому же на ее изготовление затрачивалось около миллиона тонн, или почти 60 миллионов пудов зерна, которым можно было прокормить 5-6 миллионов человек". (Ф.Г. Углов).

Ю.Г. Иванов считает, что положительным моментом водочной монополии явились успехи в борьбе с употреблением народом различных водочных "эрзацов". В конце XIX века, в момент, когда государственное винокурение еще не набрало силу, излюбленным средством русского народа стал, так называемый, "киндербальзам" или "подъемные капли", представляющие собой раствор лавандового, мускатного, лимонного, гвоздичного, укропного, мелиссного, китайской корицы и масел кудрявой мяты в спирте. Этот медицинский препарат применялся крестьянами в качестве спиртового напитка. Потребление его приводило к крайне тяжелым последствиям для потребителей. Появление дешевой государственной водки сделало бессмысленным употребление народом различных спиртовых растворов.