Rambler's Top100 Информационно-публицистический ресурс «НЕТ - НАРКОТИКАМ!» (narkotiki.ru) НЕТ - НАРКОТИКАМ: ХРОНИКА
главное новости по оперативным данным официально закон антинаркотическая реклама фоторепортажи массмедиа здоровье родителям, учителям, психологам мнения экспертов исследования журнал "Наркология" книжная полка о проектепоиск

Есть ли в России прокурорский надзор

29 января 2003 :: Владимир ОСИН, адвокат МГКА, кандидат юридических наук, полковник милиции в отставке

Заместитель Генерального прокурора РФ Н. И. Макаров 12.01.2001 года в "Независимой газете" опубликовал статью "Плоха ли российская прокуратура?" Полагаю, что этот вопрос нельзя оставить без ответа. Сразу оговорюсь, я не выражаю интересы тех, кто боится закона. Я за четкое исполнение законов.

Я знаю прокуроров, которые осуществляют свою деятельность в рамках закона, и именно эта позиция позволяет мне сказать: "Да, плоха российская прокуратура. Да, прокуратура в нынешнем ее состоянии никогда не будет правозащитником права, прав и свобод человека и гражданина".

Действительно, почти три века назад Петр I установил: "Быть при Сенате генерал-прокурору и обер-прокурору, так же во всякой коллегии по прокурору, которые будут рапортовать генерал-прокурору". "Сей чин яко око наше". Тем самым Петр I изначально замыслил прокуратуру как особо доверительный орган надзора за деятельностью чиновников. Не надзор за исполнением законов, а наблюдения за деятельностью чиновников  – вот главнейшее предназначение прокуроров всех рангов. Так мыслил Петр I, приступая к преобразованиям России.

Как с этой функцией справлялись прокуроры на протяжении 300 лет, известно не только историкам и литераторам. Граждане современной России об этом имеют достаточно хорошее представление.

То ли прокуроры "всякой коллегии" плохо "рапортовали" генерал-прокурору, то ли еще по каким причинам, но вместо наблюдения за деятельностью чиновников им более приглянулось вести надзор за исполнением законов. Это стержневое направление их деятельности именно сегодня, как утверждает автор вышеуказанной статьи, и вызывает наиболее ожесточенные нападки.

Одним из просчетов прогрессивных реформ Александра II Н. И. Макаров считает утрату надзорных полномочий прокуратуры в 1864 году и предостерегает от повторения подобного сегодня, когда "состояние законности и правопорядка в стране еще достаточно плачевно".

Конечно, общий экскурс к причинам создания прокуратуры, наделению ее надзорными функциями, а затем лишение прокуратуры таких полномочий, без анализа причин перемен в "самобытном централизованном органе государства с уникальными функциями надзора", мало что дает для понимания необходимости и в новых условиях развития России продолжать осуществлять надзорные функции.

Остается больше вопросов, чем понимания того, что именно сейчас России нужна такая прокуратура.

Прежде всего, надо ответить на вопрос: а способна ли наша прокуратура в должной мере выполнять те надзорные функции, которыми она, согласно Федеральному закону "О прокуратуре Российской Федерации" наделена? Ответ однозначный: нет, не способна. И об этом пишет сам же автор статьи: "Зафиксировано огромное число случаев несоответствия региональных законов федеральным".

Как же могло случиться, что прокуратура России как единая федеральная централизованная система органов, осуществляющая надзор за обеспечением верховенства закона, могла допустить такое?

Если с помощью протестов все вопросы с несоответствием региональных законов быстро решались, то почему Президент России высказывает свою озабоченность, говоря о "мине замедленного действия, способной взорвать единое конституционное поле страны"? Ведь это прямой упрек прокуратуре в том, что функции надзора в данном правовом вопросе не исполняются. Не убеждают и приводимые в статье статистические данные о том, что прокуратура способствует цементированию государства на основе единства правил управления.

Если 40 тысяч работников прокуратуры за шесть месяцев 2000 года внесли 60 тысяч протестов и 75 тысяч представлений, то возникает вопрос, а чем же еще она занимались, если каждый работник прокуратуры за шесть месяцев работы написал не более 4 (четырех) протестов или представлений? Поистине титаническая работа.

Удручающими являются и сведения о количестве уголовных дел, находящихся в производстве у прокуроров. 138 тысяч уголовных дел было в производстве следователей прокуратуры, которых насчитывается более 7,5 тысячи человек, в 2000 году. Получается, что не более 18 дел находилось в производстве каждого следователя, то есть не более двух дел в месяц.

Поэтому граждане России, не ожидая протестов и представлений "самобытного централизованного органа государства с уникальными функциями надзора", сегодня сами отстаивают права, добиваясь их исполнения в судах.

Может, это-то и пугает "самобытный орган". Ведь в таком случае нечем будет обосновывать необходимость надзора.

Следует обратить внимание еще и на то обстоятельство, что по ряду наиболее важных вопросов, затрагивающих права и свободы граждан России, протесты и представления прокурорами не выносились. Граждане сами обжаловали законы, которые не соответствовали Конституции РФ.

Так, например, в связи с жалобой гражданки И. П. Смирновой, Конституционным Судом РФ была осуществлена проверка конституционности некоторых положений УПК РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, и принято постановление от 14.01.2000 г. № 1П, которым признаны не соответствующими статьям 10, 46, 49, 120 и 123 (ч. 3) Конституции РФ единые по своему нормативному содержанию статьи З, пункт 6 части 1 статьи 208, части I, 2 и пункт 1 части 3 статьи 109, статьи 112 и 115, пункт 4 части 1 статьи 232 и части 1, 2 и 4 статьи 258 УПК РСФСР в той части, в какой они предусматривают или допускают полномочия суда возбудить уголовное дело, в том числе в отношении нового лица, и применить к нему меру пресечения.

Только благодаря жалобам граждан Конституционный Суд 23.03.1999 г. признал не соответствующими статьям 46 и 52 Конституции РФ положения части 1 статьи 218 и статьи 220 УПК РСФСР постольку, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключают в ходе предварительного расследования для заинтересованных лиц, конституционные права которых нарушены, возможность судебного обжалования действий и решений органа дознания, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по уголовному делу и продлением срока предварительного расследования.

Таким образом, даже выборочный анализ решений Конституционного Суда РФ по важнейшим вопросам защиты прав и свобод граждан заставляет усомниться, что сегодня прокуратура  – "главный правозащитник России".

Пока следует признать, что прокуратура за последние пять лет мало что сделала для того, чтобы действующие в России федеральные законы соответствовали основному правовому акту России  – Конституции РФ.

При столь массовом игнорировании законов должностными лицами наша прокуратура просто не способна на это реагировать. Любое увеличение штатной численности прокурорских работников никогда не обеспечит реальное исполнение этой работы.

А главное  – сегодня этого и не требуется. Не надо расходовать деньги налогоплательщиков на то, чтобы тысячи прокуроров занимались внесением протестов и представлений. Зачем запускать этот вечный двигатель, когда одни чиновники "огромным числом" издают незаконные акты и действуют вопреки закону, а другие чиновники тысячами вносят протесты и представления об их отмене?

Сегодня гражданские и арбитражные суды по сотням тысяч жалоб и исковых заявлений в год принимают решения, и жизнь показывает, что этот путь самый верный в разрешении любых противоречий с законодательством и его применением.

Так, например, множество проблем возникало и продолжает оставаться у граждан с регистрацией по месту пребывания и по месту жительства в пределах России. Обращения граждан в прокуратуру заканчивались, как правило, отписками со ссылкой на Правила регистрации и снятия граждан с регистрационного учета.

Сколько мучений, унижений и мытарств приходилось испытывать людям, пока Конституционный Суд РФ не рассмотрел Правила регистрации и признал пункты 10, 12 и 21 не соответствующими Конституции РФ, ее статьям 27 и 55.

И вновь в вопросе о верховенстве закона прокуроры оказались в стороне, то есть вне поля надзора осталось требование статьи 15 Конституции РФ об исполнении должностными лицами своих обязанностей.

Практика свидетельствует, что все больше внимания суд проявляет к жалобам граждан по поводу нарушения их прав и свобод. В этой связи не соответствуют реальной действительности и выводы автора статьи о том, что "прокуратура остается практически единственным органом, способным с достаточной эффективностью противостоять негативным процессам на правовом поле".

Основанным на слухах является вывод о том, что судебные процессы связаны с необходимостью оплаты дорогостоящей юридической помощи адвокатов. Практика свидетельствует, что бесплатная юридическая помощь, например, адвокатами МГКА оказывается по 50 – 70% дел, с которыми работают адвокаты ежегодно.

Живучесть идеологии "советской прокуратуры" содержится и в высказывании автора статьи о том, "сможет ли суд, и без того не справляющийся со своими прямыми обязанностями, повседневно отслеживать следственные действия по сотням дел, находящихся в производстве следователей". Чего на практике это "повседневное отслеживание следственных действий" стоит, можно убедиться, изучая следственную практику.

Так, анализ материалов дела по обвинению Данкова в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 228 УК РФ, свидетельствовал о том, что уголовное дело было возбуждено без данных о том, что у Данкова были изъяты наркотические средства, содержащие героин, и что вес наркотика составлял 0,04 г. Однако, вопреки требованиям закона (ст. 116 УПК), прокурор не принял мер к отмене постановления о возбуждении уголовного дела и оставил без проверки факт фальсификации с возбуждением уголовного деля. Оставался бездеятельным прокурорский надзор и на всех остальных стадиях уголовного судопроизводства по данному делу.

Более 16 часов Данков был неправомерно лишен свободы, так как протокол о его задержании не составлялся. Вопреки требованиям закона (ст. 52 УПК) его допрашивали по делу в качестве подозреваемого и фактически лишили участия защитника с момента задержания, так как ему не разъяснили это конституционное право.

В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительном заключении указали, что расследованием не установлено, в какое время, в каком месте и каким способом Данков приобрел наркотические средства, однако ему вменили в вину такой признак преступления, как приобретение, то есть, вопреки требованиям закона, привлекли заведомо невиновного к уголовной ответственности за приобретение наркотических средств, а прокурор Останкинской межрайонной прокуратуры г. Москвы это обвинительное заключение утвердил, поставив точку во всех этапах "отслеживания следственных действий" по данному делу.

Между тем, обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью I статьи 228 УК РФ, основывалось на доказательствах, полученных с нарушением порядка судопроизводства, установленного Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законом. Так, в числе доказательств в обвинительном заключении назван "протокол досмотра и изъятия", который не предусмотрен УПК, был составлен лицом, не уполномоченным на его составление, и само обнаружение и изъятие наркотических средств было проведено с нарушением порядка, установленного законом.

Тем самым надзор был слеп к конституционным требованиям о том, что виновность обвиняемого должна быть установлена в порядке, предусмотренном федеральным законом, который предписывает, что установленный уголовно-процессуальным законом порядок судопроизводства является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех органов прокуратуры.

Трудно поверить, что об этих требованиях закона не знал прокурор, осуществлявший надзор за расследованием дела Данкова.

Не мог не знать прокурор и того, что доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться при доказательстве виновности обвиняемого в совершении преступления.

Возможно, прокурор, утвердивший обвинительное заключение по делу Данкова, не знал, какие доказательства следует признавать не имеющими юридической силы, но тогда ему следовало почитать постановления Пленума Верховного Суда РФ "О некоторых вопросах применения Конституции РФ при осуществлении правосудия" и "О судебном приговоре", в которых сказано, что недопустимыми доказательствами признаются такие доказательства, при собирании которых были нарушены права человека и гражданина или установленный УПК порядок, а также, если собранные доказательства были получены органом или лицом, не уполномоченным на соответствующее действие, либо эти действия не предусмотрены УПК. Таким образом, достаточно было установить не все, а хотя бы один из перечисленных признаков, чтобы еще на предварительном расследовании исключить из числа доказательств протокол "досмотра".

Но "повседневно отслеживающий следственные действия" надзирающий прокурор не замечает, что, вопреки требованиям закона, Данков неправомерно был лишен свободы на протяжении 16 часов и в это время его неправомерно без участия адвоката допрашивали в качестве подозреваемого, провели досмотр и изъятие лицом, которого никто не уполномочивал на такие действия.

Вот таковым на деле оказывается прокурорский надзор по простейшему делу.

Как можно говорить о соблюдении законности, обеспечении верховенства закона, если прокурорами игнорируются не только требования Конституции РФ и порядок судопроизводства, обязательный для всех органов прокуратуры, но игнорируются и приказы, издаваемые самим надзирающим ведомством.

Так, пункт 1.14 Приказа Генерального прокурора РФ от 18.06.97 г. "Об организации прокурорского надзора за предварительным следствием и дознанием" обязывает прокуроров исключать из уголовного дела доказательства, полученные с нарушением требований Конституции РФ и федеральных законов, но и этого ведомственного предписания прокуроры не исполняют. Да и сам факт появления такого пункта в приказе Генерального прокурора характеризует отношение к законам всего ведомства. Тогда о чем шумим, о каком надзоре за исполнением законов печемся, если не можем обеспечить исполнение ведомственных предписаний? Если без какого-либо обоснования и мотивировки 0,04 г вещества, содержащего героин, обвинение считает крупным размером при предъявлении обвинения Данкову и те же 0,04 г вещества признает уже особо крупным размером при возбуждении дела, предполагая, что кто-то продал Данкову это вещество; если как на доказательство виновности ссылаются на заключение эксперта, сделанное по веществу, которое у обвиняемого не изымалось; если в обвинительном заключении указываются ложные сведения об осмотре и приобщении к делу наркотических веществ, которых в объективной действительности не существует, а прокурор всего этого не видит, то чего стоит такой надзор?

Может ли такой прокурор, воспользовавшись своим правом, отстранить следователя от дальнейшего ведения предварительного следствия за допущенные нарушения закона? Конечно, нет. Он же их не видит. А если и заметит при утверждении обвинительного заключения, то не решится на это, так как иначе все выполненные с участием такого следователя действия и составленные документы станут ничтожными и не смогут использоваться для доказательства виновности обвиняемого.

Практика свидетельствует, что для  г. Москвы надзор за расследованием дел о незаконном обороте наркотиков, подобный изложенному,  – явление типичное. И это не единицы, а тысячи дел ежегодно. От такого надзора только один вред, как для тех, кого якобы пытаются защитить прокуроры, так и для тех, за кем проводится надзор. Это видят и знают все  – от начальников разных рангов до секретарей и курьеров. На игнорировании действующих законов при соисполнительстве надзирающих прокуроров строятся обвинения тех, кто и виновен-то в том, что причиняет вред своему здоровью и страдания своим родным и близким.

Очень удручающей выглядит статистика о лицах, привлеченных к уголовной ответственности за сбыт наркотиков. А ведь именно от них идет распространение этой заразы. И законодатель предусмотрел для их выявления специальные условия. Лицо, добровольно выдавшее наркотики, освобождается от уголовной ответственности. Но чтобы это произошло, изъятие наркотиков должно проходить строго в предусмотренном УПК порядке. Подозреваемому в хранении наркотиков перед принудительным изъятием должно быть предложено выдать наркотик добровольно и разъяснены последствия добровольной выдачи наркотика.

Вот через того, кто добровольно выдаст наркотики, и следует применять все оперативные средства для выявления распространителей наркотиков.

А что делается на практике? Исключениями являются случаи разъяснения прав на добровольную выдачу наркотиков. Неужели аналитики из прокуратуры не понимают, почему это происходит? Неужели поголовно все обвиняемые лгут о том, что им при "досмотрах" подбрасывали наркотики? Неужели "повседневно отслеживающие следственные действия" прокуроры не обращают внимания на то, что, как правило, следователи не выясняют у обвиняемых данные о лицах, которые продали им наркотики, и то, в каком месте, кто и когда там же еще приобретал наркотики?

Неужели не видят надзирающие за следствием прокуроры, какие смешные бывают поручения по поиску тех лиц, что продают наркотики?

Где же он, этот надзор, за который так ратуют прокуроры? Никто бы от него не отказался. Полагаю, что 80 – 90% осужденных за хранение наркотиков были бы только рады надлежащему прокурорскому надзору за исполнением законов. Но его просто нет. И судебно-следственная практика свидетельствует о том, что в новых условиях развития России его отсутствующее наличие только вредит всей правоохранительной системе.

Даже сейчас прокуроры не могут смириться с тем, что в УПК есть специальная статья (127), в которой указано, что все решения о направлении следствия и производстве следственных действий следователь принимает самостоятельно. Вот как раз эта самостоятельность очень сильно раздражает прокуроров. Им необходим повседневный надзор за следственными действиями. Хорошо бы, если это приводило к праведному и качественному расследованию преступлений. Так нет же. Поэтому на протяжении десятилетий в следственной практике не встречаются случаи не согласия следователя с указаниями прокурора о привлечении в качестве обвиняемого, о квалификации преступления и объеме обвинения, о направлении дела для предания обвиняемого суду или о прекращении дела.

Следователь из ответственного должностного лица превратился в оформителя не всегда правомерных действий.

Длившийся десятилетиями "повседневный надзор" напрочь отбил всякую самостоятельность следователей, а вместе с ней и полную ответственность за законное и своевременное проведение следственных действий.

"Повседневное отслеживание следственный действий" сделали лишними полномочия начальника следственного подразделения, прописанные в статье 127-1 УПК, а с точки зрения налогоплательщиков  – и вредными.

Но ведь именно в полномочиях начальника следственного отдела, а не прокурора указано, что он вправе давать по делу указания, обязательные для следователя.

Если начальники следственных отделов воспользуются своими правами, то в этом случае представляются напрасными переживания автора статьи "Плоха ли российская прокуратура" Н. Макарова по поводу того, что при лишении прокуроров функций надзора суды перестанут быть судами.

Может быть, этого и опасаются те, кто столь настойчиво отстаивает надзорные функции прокуратуры? Одно из двух: либо не нужны тогда исчисляемые тысячами должности начальников следственных отделов, либо требуется освободить налогоплательщиков от содержания тысячи прокурорских работников.

Конечно, заниматься общим надзором за исполнением законов и при этом никакой ответственности не нести проще, но надо ли это современной России, ее гражданам?

Представляется, что граждане должны уметь постоять за себя с помощью суда, а не прокурорского работника, которому не всегда есть дело до тех, чьи права нарушены. Поэтому действующий сегодня в России надзор прокуратуры только вредит и мешает гражданам самим отстаивать свои права.

Следует отметить и то обстоятельство, что напрасно автор статьи опасается за независимость прокуратуры. Ее не было при советах, да и сейчас прокуроры не стремятся к этой независимости.

Быть независимым  – значит быть ответственным за то, что ты исполняешь.

Быть независимым  – значит уметь обеспечить верховенство закона правовыми мерами, правильным пониманием и толкованием закона. А все ли прокуроры способны на это сегодня? Ответ можно найти, посетив судебные разбирательства с участием прокуроров.

Не могут не удивлять восклицания автора статьи по поводу того, что "наконец-то главные усилия прокуроров подчинены задаче защиты прав и свобод человека и гражданина". Действительно, этому посвящена специальная глава в законе о прокуратуре. Но что конкретно за пять лет сделано? Что, изменилось при задержании граждан, проведении обысков? Ответ все тот же  – ничего, не стало лучше, а все значительно ухудшилось. Без составления протоколов о задержании в отделениях милиции содержат не только взрослых, но и несовершеннолетних. Вопреки требованиям УПК задержанные подвергаются "досмотрам".

Однотипные формулировки об отказе от защитника подозреваемых в совершении преступления свидетельствуют о том, что граждан фактически принуждают к отказу от участия защитника на предварительном следствии.

С величайшим трудом стало возможным обжаловать в суде решения прокурора, нарушившего права граждан. Эти изменения в полномочиях прокурора лишний раз свидетельствуют о вредности прокурорского надзора, о том, что прокурор является еще одним источником нарушения прав и свобод граждан и, чтобы противостоять им, гражданин все же должен обращаться в суд.

В таком случае, не проще ли сократить потенциальное число таких нарушителей со стороны прокуратуры, лишив их всех надзорных функций? Возможно, тогда законными станут обвинительные заключения, не будет в делах материалов, полученных с нарушением требований Конституции и федеральных законов, надлежащим станет государственное обвинение в судах.

Вот на чем должна строиться работа прокуратуры. Но автор статьи ратует за "повседневное отслеживание следственных действий". Это же проще, чем самому пойти в суд с результатами таких действий и вступить в состязательный процесс, соблюдая требования о верховенстве закона.

Учитывая, что одной из задач борьбы с преступностью в этом году является борьба с незаконным оборотом наркотиков, уже сейчас начинается решение этой задачи, но старыми методами. Прежде всего, у надзирающих за предварительным следствием прокуроров нет четкого понимания, что же считать крупным и особо крупным размером наркотического средства, за одно только хранение которого предусмотрена уголовная ответственность?

Почему-то все ссылаются на заключения Постоянного комитета по контролю за наркотиками при Минздраве России от 17 и 25 декабря 1997 года, где до 0,005 г героина считается крупным размером, а свыше 0,005 г  – особо крупным размером.

Но трудно поверить, что тот, кому доверено осуществлять верховенство закона, не знает, что заключения Постоянного комитета носят рекомендательный характер, что в силу каких-то причин они на протяжении десятилетий менялись. Например, тот же Комитет в 1987 году признавал до 1 г героина небольшим размером, а более 1 г  – крупным.

Разве новостью является для прокуратуры то обстоятельство, что все нормативные акты, носящие рекомендательный характер, не подлежат официальному опубликованию?

Если нет, то почему не опротестовываются обвинения в хранении, например, 0,005 г вещества, содержащего героин? Ведь даже для того чтобы определить, что в представленном на экспертизу веществе содержится героин, эксперты расходуют 0,01 г вещества  – столь велико в них количество различных наполнителей, которые наркотическими не являются. Точное количество героина в смеси представленного на исследование вещества экспертами не устанавливается. Поэтому всю смесь считают героином.

Конституция РФ (ст. 15) устанавливает, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. Поэтому ссылка на таблицу Постоянного комитета по контролю за наркотиками является неправомерной.

При действующей в УК норме ответственности за незаконное хранение наркотиков (ст. 228) требуется в каждом конкретном случае проведение экспертизы с целью определения вида наркотика, его количества и степени воздействия на организм человека. Вот только в этом случае обвинение в хранении наркотических средств в крупном размере можно считать обоснованным.

Сегодня ни следователь, ни прокурор, ни тем более обвиняемый не знают, почему смесь весом 0,005 г, содержащая неизвестно сколько героина, признается крупным размером наркотического средства. Эта неизвестность порождает большую ложь. Некоторые совестливые следователи и прокуроры успокаивают себя тем, что за первое такое деяние наказание будет у словным. Ну а что будет за второе  – они думать не хотят, но понимают, что от этой беды сразу избавиться невозможно.

Остающиеся незамеченными надзором нарушения законов передаются судебной системе, которая еще очень робко осознает свою независимость и не всегда действует по закону. Сказывается и корпоративность судей, которые еще недавно были помощниками прокуроров там, где они в настоящее время исполняют судебные функции.

Прокурор, утвердивший обвинительное заключение, основанное на доказательствах, полученных с нарушением закона, не только сам становится пособником привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности, за что Уголовный кодекс РФ (ст. 299) предусматривает суровое наказание, но и желает, чтобы и суд стал пособником преднамеренного нарушения Конституции РФ и федеральных законов и вынес заведомо неправосудный Приговор, за что так же пред усмотрена уголовная ответственность по статье 306 УК РФ. Но за такие деяния уголовные дела могут возбудить только следователи органов прокуратуры.

А может ли следователь прокуратуры возбудить уголовное дело на прокурора, утвердившего обвинительное заключение с доказательствами, полученными с нарушением закона?

Однако это уже другая проблема, которую надо как можно скорее решать вместе с вопросом о прокурорском надзоре.
 

Осин Владимир

Способна ли генная инженерия модифицировать наркополитику?

Мы стоим на пороге научных достижений, способных поставить под вопрос саму идеологию прогибиционизма в области контроля за оборотом наркотиков и психотропных веществ.

Лифт в подвал. Интервью с Николаем Валуевым

"Я прививаю детям тот образ жизни, который был у меня в их возрасте: я был постоянно чем-то занят, и у меня просто не оставалось времени на вредные привычки. Нужно быть всегда при деле: многие проблемы - от праздного образа жизни..."

Кокаин был проклятием нашей молодости

Статья посвящена сравнительно мало изученному историческому факту – влиянию Первой мировой войны на расширение немедицинского потребления наркотических средств в России и странах Запада...

Как сходит с ума Россия: конопля, "спайс", "веселящий газ"...

О реальных последствиях потребления наркотиков для психического и телесного здоровья потребителей, а также социального здоровья России – в материале к.м.н., врача психиатра-нарколога Николая Каклюгина.

Афганистан превращается в крупнейшего мирового производителя наркотиков

Через год после появления в Афганистане иностранных войск во главе с США некоторые страны с тревогой начали говорить о расширении площадей посевов под наркокультурами и росте объемов контрабанды героина...

Аналитические технологии против "дизайнерских наркотиков"

Agilent Technologies является мировым лидером в области лабораторного оборудования, которое используется, в том числе, в области токсикологии, судебно-медицинских и допинговых исследованиях.

Грустные последствия использования "веселящего газа"

В последнее время в крупных городах России участились случаи употребления в молодежной среде с немедицинскими целями закиси азота или "веселящего газа"...

Московский
научно-практический
центр наркологии

Российская
наркологическая
лига

Государственная программа РФ "Противодействие незаконному обороту наркотиков"

Настоящий ресурс может содержать материалы 18+
Информационно-публицистический сайт "Нет - наркотикам" © 2001-2024 ООО "Независимость" contact@narkotiki.ru
Cвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-35683 выдано
Федеральной службой по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций

Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс цитирования