ДЕТСТВО

Меня зовут Ольга, я наркоманка и алкоголик. Сколько я себя помню, в моей жизни присутствовали проблемы, связанные с употреблением веществ, изменяющих сознание.

Сначала это был алкоголизм отца. С виду наша семья была благополучной, оба  – и мама, и папа, имели высшее образование, работали, ну, обыкновенный быт, средний достаток. Меня любили, были еще бабушки-дедушки, тети-дяди... Были семейные праздники, отдых, вылазки на природу, но все это омрачалось пьяным безумием отца. Отчетливо помню: мне года четыре, после очередного скандала между родителями мама ушла в мою комнату, а отец кидал в нас моими игрушками, выкрикивал оскорбления. Естественно, он был пьяный. Я помню свой панический страх, недоумение, я ничего не могла понять.

Потом я боролась. В возрасте 8 лет я пыталась выливать спиртное в раковину, прятать бутылки. Стала бояться праздников и застолий. Особенно неприятно было, что обычно, как только мой отец напивался, я начала чувствовать себя ущербной. В этой борьбе мы очень сблизились с мамой. Мы стали относиться к отцу как к человеку второго сорта, и это было нашей бедой, а не виной.

В школе я стремилась к лидерству. Хорошо училась, но не отличалась хорошим поведением. В классе нас так и называли "наша элита". Некоторые учителя любили за "светлые головы", а некоторые подавляли, это было принято в совковых школах. 

ОТРОЧЕСТВО

Очень трудным стал период отрочества, дома были сложные отношения, родители неделями не разговаривали друг с другом, при этом сохраняя вид хорошей семьи. Мне очень хотелось тепла, любви, доверия. До сих пор в душе осталась царапина, связанная со смертью деда. Он меня всегда защищал, и, главное, я чувствовала его любовь. Как жаль, что он ушел так рано, мне было тогда 13 лет.

Отношения с мамой стали портиться, их ссоры с отцом иногда заканчивались примирением, и я чувствовала себя лишней. Несколько раз я ей рассказывала свои тайны, но потом она мне их "припоминала" в пылу наших разборок, и желание доверять исчезло.

Меня тянуло на улицу, в дворовые компании, мне хотелось быть в стае. С начальной школы было несколько подруг, их мнением я очень дорожила, все проблемы решала с ними. В основном у этих девчонок тоже пили отцы.

Очень рано я стала интересоваться мальчиками. Мама всегда строго относилась к этому и, дома об этом поговорить было не с кем. Все отношения обсуждались во дворе. Я ничего не понимала, просто тянулась к любви, восхищению. Не получая нужного, сильно переживала. 

ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ

Первый раз я напилась в 14 лет. Была неразделенная любовь, как всегда проблемы дома, я сама не поняла, как это получилось. При своем отношении к пьющему отцу, в котором кроме ненависти и брезгливой жалости ничего не было, я шагнула сама к бутылке. С первого раза я прочувствовала все: сначала чувство превосходства, эйфории, расслабленность, потом какое-то безумие, меня привели домой часов в 11, хотя "час икс" был 9. Мама искала меня по улицам, дома был отец, трезвый и злой, с порога закативший мне пощечину. Когда пришла мама, у нее началась истерика. Мне было безумно стыдно... и раскалывалась голова. На следующий день родители устроили мне "разборку", в которой звучали обидные для меня слова, чувство вины разрослось, мне казалось, такого позора я не переживу. На две недели меня посадили под "домашний арест".

После этого печального опыта я "зареклась", но жажда приключений и стремление не отличаться от других толкнули меня на эксперимент: через два месяца я опять пробовала пить. На этот раз все прошло без последствий, дома ничего не заметили, и я сделала вывод: пить надо с умом. Некоторое время это получалось, пила в компании, со своими девчонками в дни рождений, выработалась какая-то традиция  – на очередной день рождения была цель выпить и найти приключений, причем не всегда это хорошо заканчивалось. В свое 16-летие я напилась и оказалась в постели с 30-летним мужиком, хотелось казаться старше, но после этого было так противно и вязко в душе, но внешне держала маску "крутости".

Кроме пьянок была какая-то жизнь, очередные влюбленности, переживания. Меня тянуло к уличной романтике. Какое-то время пробовала курить, но было противно, пересилить себя не смогла. Так и осталась среди своих некурящей, "белой вороной", как мне тогда казалось. Основные интересы в жизни были в очередном мальчике, и где-то "на потом" я оставляла учебу, последние два класса училась со скрипом, отцу было все равно, а мама переживала, ходила в школу, устраивала скандалы дома. Но я на это смотрела как на раздражитель, не более того.

После школы поступила в медучилище: я всегда интересовалась биологией. Учиться мне нравилось, нравилось быть взрослой. Но хватило меня не надолго  – началась пора дискотек и клубов. Мне хотелось быть красивой, хорошо одеваться, но моей семье это было не по карману. Отец спивался, давая маме на меня положенную 1/3 зарплаты, холодильник дома был поделен на 2 части, если я что-нибудь брала с отцовской полки, был скандал. Моей жалости к нему не осталось, одна ненависть. Я мечтала, чтобы он ушел куда-нибудь, разговаривала с ним не как с отцом, а как со скотиной, почти всегда материлась, вымещая злость.

Я испытывала зависть к шмоткам других, и, чтобы побороть комплексы, всегда шла на дискотеку в изрядном подпитии. Расплачивалась алкогольным безумием, "случайными связями", разборками дома.

ЛЮБОВЬ

В 17 лет познакомилась с будущим мужем, влюбилась, мы проводили вместе все свободное время, я гордилась им, он был красивым парнем. Почти всегда присутствовал алкоголь. Олег покуривал марихуану, но мне не предлагал никогда, наверное, берег меня. Один раз я все-таки покурила, но ничего не почувствовала, была под алкоголем. Через год я начала уставать от отношений, мне хотелось чего-то нового и я, опять-таки под алкоголем, изменила Олегу с одним из своих "бывших", и он узнал об этом. Раскаяние охватило меня, я молила о прощении, даже пыталась порезать вены, демонстративно. Мы остались вместе, но в отношениях пролегла трещина.

В это время я закончила училище, пошла работать в больницу. Знаний не хватало, работать было очень тяжело, первое время постоянно получала выговоры от врачей, а они не стеснялись в выражениях. Я приходила после "суток", меня трясло, а уснуть я не могла от нервного напряжения, тогда я начала принимать снотворные, но сразу спать не ложилась, бродила некоторое время "под кайфом", мне нравилось это состояние. Жизнь стала казаться скучной, появились депрессии, я никак не могла выйти из этого круга: нелюбимая работа за гроши, отношения, которые не приносят радости, нищий быт, пьяный отец.

В это время я начала задумываться о ребенке. Олег казался мне идеальным отцом и мужем, хотя в материальном плане мы оба были очень неустойчивы. Да и ссорились часто на пустом месте. После одной такой ссоры я специально наелась таблеток и под ними пыталась вколоть себе в вену еще. Откуда тогда появились такие намерения, я до сих пор это не поняла, так же для меня не понятно, почему это не имело продолжения в течение нескольких лет.

РЕБЕНОК

Зимой 94 года я узнала, что беременна. У меня появились новые чувства, я стала смотреть на мужа другими глазами. Беременность я прожила легко, но мучили бытовые проблемы. Денег катастрофически не хватало. Родился сыночек, именно таким я себе и представляла его, жизнь наладилась, но ненадолго.

Я стала ужасно ревновать мужа, он редко появлялся дома, а я испытывала отчаяние.

Через три месяца после рождения сына, мы напились оба и поругались, муж ушел. Потом это вошло в привычку: какие-нибудь праздники, куда-то мы идем вдвоем, прием алкоголя, безобразные сцены и выяснение отношений, в итоге домой мы возвращались порознь.

Был случай, когда мы гуляли вечером двумя семьями: подруга с мужем и мы. Проводив их до подъезда, мы решили подняться вдвоем с подружкой в квартиру, а мужей оставили на улице. Мы с ней скулили друг другу, жаловались на жизнь, и в итоге решили выпить. За ночь мы уговорили такое количество спиртного, что до сих пор мне кажется нереальным. Утром мы встали с больной головой, я с ужасом поняла, что ребенок с мамой, хотя я с утра всегда занималась им сама  – были такие приятные мелочи: умывание, одевание сонного еще пупса, это было больше чем ритуал.

Домой я пришла с ужасным чувством вины, муж ушел на работу, оставив мне гневную записку, но я сделала вид, что ничего и не произошло, при этом оправдывалась и перед собой тоже.

Ребенку было чуть больше года, и я попыталась найти работу. Мне повезло, я стала заниматься медициной частным образом, появились свои деньги, я почувствовала себя независимой.
 

РОМАН. РАССТАВАНИЕ С МУЖЕМ

В это время я познакомилась с мужчиной, на много лет старше меня. Были ли чувства к нему? Скорее нет, меня завораживало его материальное положение и общественный статус. Тогда же без сожаления я рассталась с мужем, он переехал на свою квартиру. С ребенком сидела мама, я работала и неплохо зарабатывала, кроме того, помогал этот друг. Мне нравилась тогда моя жизнь, а на самом деле большинство случаев и чувств были мишурой: красивые шмотки, клубы и алкоголь.

В это время я столкнулась с наркоманами, в связи с работой. Мне было очень интересно, с одной стороны я их осуждала, с другой они мне казались более опытными и искушенными в жизни людьми. Тогда мне предложили героин, но я тут же отказалась, мне было страшно. 

ВСЕ РУШИТСЯ. НАРКОТИКИ

Через некоторое время начались проблемы на работе, деньги таяли, и разваливались отношения с "крутым". Меня все чаще охватывала какая-то безысходность. Стали появляться мысли о семье, на ночь я опять начала пить снотворное. Через два месяца это вошло в стойкую систему, по утрам я уже не вставала к сыну. Отношения с мамой начали портиться, и я помирилась с мужем, уехала жить к нему.

Но ничего не изменилось, навалилась депрессия, мне было одиноко, я запуталась в своей жизни, но никому не могла и не хотела говорить об этом. Муж пытался наладить наш быт, взял на себя все проблемы по дому, он очень не хотел терять нас опять.

В какой-то момент я поняла, что таблетки закончились, и пришла мысль опять попробовать уколоть снотворное в вену. Может и был какой-то страх, но я быстренько его задвинула, убедив себя, что иначе сойду с ума от этой безнадежности. Мне очень нравились эти ощущения, но тут же возникли проблемы: муж понял, чем я занимаюсь. Только я и не думала останавливаться. Каждый день я ждала вечера и употребляла. Доза стала расти, и мне уже не было страшно. Отношения с мужем не восстанавливались, а только портились, и я уехала домой. Там я продолжала употреблять, старательно скрывая это от мамы.

ГЕРОИН

В это время я пыталась обращаться к Богу, просила дать мне работу, наладить отношения с мужем. Крестилась я довольно поздно, в 18 лет, и всегда отношение к Богу было потребительским  – ты дай, а потом я исправлюсь. О его воле я и не думала, считала его несправедливым ко мне, и когда получала что-то, тут же забывала.

Так получилось и тогда, с работой наладилось, муж приехал к нам, а я продолжала употреблять, это стало системой, т.е. я кололась ночью до 3-х, сидя на полу, постоянно "догоняясь", утром продирала глаза и ехала на работу, в перерыв еще употребляла дома и опять работа.

В нашей спальне на покрытии оставались бурые пятна, использованные шприцы я прятала, но мама начала догадываться. Кроме того  – пропали вены, все руки были в гематомах, и я ходила постоянно с длинными рукавами. В это же время мне опять предложили героин и я уже не отказалась. Для храбрости, позвав подругу, я употребила его. Было интересно, уже не страшно. Наркоманкой я себя, конечно же, не считала, для меня медицинские препараты были "лечением депрессии", я убедила себя в этом.

Действие тяжелого наркотика мне понравилось, появилась легкость, я смогла переделать кучу домашних дел и летала как на крыльях.

Я решила не отказываться от этого, и в течение полугода у меня не было ни одного трезвого дня. Я опять начала ходить по клубам, алкоголь чередовался с транквилизаторами, героин с кокаином. Я упорно не желала видеть проблемы, связанные с этим, не понимала, что меня засасывает. Мама увидела мои руки, начались скандалы. Я начала колоться при ребенке. Он потом жаловался бабушке, говорил "мама руку коль..." и плакал, вызывая у меня только злость. С мужем отношений не было, мы просто терпели друг друга, он начал заниматься криминалом. Иногда меня охватывало чувство раскаяния, я лежала ночью, прижавшись к мужу. Слушала как сопит сын в своей кроватке, думала, что это, наверное, и есть счастье, чего же мне не хватает? А следующий день приносил навязчивое желание употребить. Когда у меня заканчивался наркотик, я металась в поисках его. Однажды растолкла таблетки, не предназначенные для внутривенного применения, и укололась. Мне стало плохо, я еле доползла до кровати.

Под слабый свет ночника я пыталась молиться. У меня похолодели руки и ноги, я перестала их чувствовать, сердце еле билось, меня накрыл ужас. Я поняла, что умираю.

Стало жалко себя, сына, но позвать на помощь я не могла. Утром поднялась с температурой 39 градусов, все тело ныло, но страх прошел. В голове была мысль "пронесло".

Я упорно не хотела видеть проблем, мне нравилась такая безбашенная жизнь: клубы с алкоголем, работа под наркотиком. Я стала опаздывать, а иногда просто не ехала на работу, подставляя людей, хотя раньше я себе этого не позволяла. Иногда я несколько дней отсиживалась дома, загоняя в себя огромные дозы снотворного, при этом не отказываясь от героина.

ЛЕЧЕНИЕ

Через несколько месяцев такой жизни начались проблемы со здоровьем, я пошла к знакомому врачу и меня положили в больницу, в ту, которой я работала, в это же отделение. Сделали исследование, оказалось, что печень и селезенка сильно увеличены. Персонал засуетился, а я продолжала употреблять, для меня там была просто "золотая жила", можно было безнаказанно воровать препараты из процедурной. Помню, ко мне пришел муж с другом, я лежала под капельницей, а под подушкой шприц с наркотиком. Олег, увидев меня, испугался: я очень похудела, под глазами были черные круги. Он стал что-то говорить, теплое и ласковое, но у меня была одна мысль  – лишь бы он вышел... Под каким-то предлогом я его выгнала из палаты и употребила.

Тем временем врачи начали догадываться, что со мной, сестры не могли поставить капельницу и в итоге меня выгнали. Я возмущалась, собрала сочувствующих, придумала кучу оправданий и все отрицала. Вернувшись домой, в тот же вечер пошла в клуб.

НОВЫЙ КРУГ

Дома же были постоянные скандалы, с мамой скандалы доходили до драки, она прятала от меня наркотики, а я хитростью забирала их обратно. Сын был полностью на ней, она боялась оставлять его со мной. Муж был полностью в своем криминале, я знала об этом, а он делал вид, что все нормально, в том числе со мной. Мама даже ездила в монастырь, как я потом узнала  – молиться за меня.

Однажды я сидела на кухне, ребенок спал, муж должен был вернуться позже. Я укололась, но мне было мало, доза огромная и меня несло... Я решила уколоть еще героин внутривенно. Помню только, что встала и хотела поставить чайник, потом чернота, а потом боль в голове и чьи-то руки, бинтующие мне голову. Через пелену различила белые халаты и такое же белое лицо мужа, у него дрожали губы. Мне стало весело почему-то. Наверное, я должна была испытывать ужас в тот момент, у меня была сильная передозировка, я упала, ударилась виском о батарею, была лужа крови, без преувеличений  – лужа. Муж пришел раньше и услышал плач сына, дверь никто не открывал, и он ее просто выбил. Крикнул соседке, чтобы вызвала "03", сам не смог набрать номер  – так тряслись руки. Поднял меня, положил на диван, начал делать искусственное дыхание. Врачи сказала, когда приехали, что еще бы 20 минут  – и все...

Вся эта ситуация для меня  – милость Божья, я не верю в такие совпадения. Как человек, далекий от медицины, смог помочь мне начать дышать? Позже Олег говорил, что чувствовал беду, когда звонил в дверь. Что не знал, как мне помочь, и действовал интуитивно.

После этого я начала курить сигареты. Через два-три дня почувствовала страх и решила просто не колоться героином, продолжая употреблять "медицину", а через некоторое время перешла на алкоголь.

НОВАЯ ЛЮБОВЬ

Ремиссия длилась месяца три. Я перестала колоться, вены зажили, у меня появилась новая любовь. Казалось, мое прошлое не повторится. Я ездила на юг с подругами, в Питер с любимым. И дома отношения начали налаживаться. Муж пропал из моей жизни, у него начались проблемы, и он скрывался. Как-то гуляя со своим любимым по вечерним улицам, я рассказала ему про наркотики. Он удивился, но понял, просил не возвращаться к этому, а если потянет, сказать ему:  – "мы будем решать эту проблему вместе". Но через несколько дней я укололась. Развести саму себя на употребление оказалось мимолетным делом, я сама не поняла, как это получилось. Дома сначала никто не заметил, но через день или два мама нашла атрибуты. Что тут началось! Пришли мои подруги, мама одной из них и начался "горячий стул". Меня стыдили, увещевали, пугали. Я плакала и раскаивалась, но только они ушли, я побежала колоться. Несколько дней срыва вернули мне прежнее состояние, даже хуже. Опять появились гематомы, на руках вен не было, тогда я начала колоться в ноги, и вскоре их покрыли отеки. Мне стало стыдно выходить на улицу, я не могла влезть в приличную обувь.

Любимый жалел меня, а я этим пользовалась. Мои чувства к нему замораживались, я стала искать только материальную выгоду. Деньги на наркотики я тратила мало, мне их за гроши продавали из больницы, я пыталась лишь одеться, тратя на шмотки и всякую мишуру безумные деньги. Наверное, так я пыталась повысить свою самооценку, убить чувство реальности, а она была страшной.

Я всё время врала. И ему, и себе. Делала вид, что все хорошо. В результате мы поссорились, он вернулся к прежней пассии, а меня затянуло в черную дыру. Через наркотический туман я тосковала по нему, стали подкрадываться мысли о суициде. В один из таких дней я валялась на диване и ждала, когда мама с сыном лягут спать, чтобы употребить без свидетелей. Зазвонил телефон, просила зайти подруга. Там я увидела своего долгожданного, с вещами: он не смог без меня, решил попытаться снова построить отношения, но боялся зайти ко мне сразу и получить отказ. Тогда я на радостях пообещала и ему, и себе: не употреблять. Счастье длилось неделю. Он любил меня, а я, оказывается, наркотик. В общем, начала опять употреблять. Он злился, уговаривал, пугал расставанием, я же просто научилась шифроваться. Через некоторое время я перешла на героин, стала нюхать. Логика на тот момент у меня была такая  – чтобы не было следов на руках и видимой сонливости. На самом деле я просто не могла существовать без "допинга". Обыденные дела превращались в каторгу, наступала апатия, давила безысходность, все казалось черным как в тоннеле, только света в конце не было. Кроме того, уже болели суставы.

ОЧЕРЕДНОЙ КРУГ

Сначала я пыталась контролировать героин  – по выходным, потом два раза в неделю, а потом, через очень небольшой промежуток времени, два-три раза в день. Тогда я доставала его через клиетнов-наркоманов, сочиняя очередные сказки, что это не для меня... Потом начала покупать в соседнем доме, у знакомой. Периодически присутствовал алкоголь.

Потом эта знакомая  – торговка пропала на неделю. У любимого был день рождения, а со мной начались страшные вещи, я тогда не хотела понимать, что это ломка. По десять раз за несколько часов я вылетала на мороз под разными предлогами, звонила в пустую квартиру, а потом скулила на лестнице. Меня разрывало изнутри, казалось, я сошла с ума. Дома я металась из угла в угол, а когда кто-то из гостей принес бутылку, начала пить прямо из горлышка. Все смотрели на меня с ужасом и брезгливостью, а мне было все равно.

Через неделю, после бессонной ночи, я опять была у этой квартиры, мне открыла мама этой девушки, а я, обманув ее, вошла и увидела ее в комнате. Боже, как я унижалась. Я готова была отдать все за дозу.

Спустя несколько дней мой любимый сказал: "или ты прекратишь, или я ухожу". Я опять начала врать, но он уже не верил. В результате он подвел меня к зеркалу и сказал: "посмотри, у нормального человека не бывает таких глаз". Я же все равно пыталась все отрицать. Он предлагал помощь  – я не соглашалась. На следующий день он ушел к родителям. До меня наконец дошло, что я теряю его, охватило отчаяние. Несколько недель я помню смутно, я металась за ним повсюду, продолжая употреблять огромные дозы наркотиков.

СНОВА ЛЕЧЕНИЕ. ПОПЫТКИ СУИЦИДА

Мама уже не ругала меня, не скандалила, в ее глазах стоял страх за мою жизнь и отчаяние. Она пыталась проконсультировать меня в центре реабилитации, но там курс был нам не по карману, а послушав меня умные наркологи-психологи вынесли свой вердикт: "девочка не героиновая, не наркоманка, просто злоупотребляет лекарствами... вам нужно к психологу". Этого психолога мне и предоставили. Встречались мы с этой дамой один раз, она рекомендовала мне еще снотворные, чему я несказанно обрадовалась: теперь у меня появилось врачебное разрешение. В это время была попытка суицида, я хотела передозировки, от отчаяния и одиночества я сошла с ума. Мама встала ночью, стучалась в ванную, но я потеряла сознание. Она позвонила моей крестной, они с ее мужем прибежали, выломали дверь, пытались привести меня в чувство. Этого я не помню, очнулась утром. Несколько раз за эти несколько недель мне вызывали скорую. Остальное время слилось в черноту какую-то, я только кололась и плакала. Кайфа и опьянения не было никакого, только боль в душе и пустота. Я превращалась в живой скелет, даже соседи приносили что-то, лишь бы я проглотила кусочек. Я сидела на диване, тупо глядя в телевизор, качалась как маятник и скулила. Мне не хотелось жить. Мама после долгих уговоров повела меня в диспансер. Врач в моем присутствии сказал: "ее нужно срочно в больницу, она же умрет у вас через несколько дней". Меня уговорили, я согласилась. На самом деле мною двигало простое желание: чтобы любимый узнал, где я, и пришел меня навестить. Чтобы опять пожалел, чтобы вернулся. Мне пообещали так называемое "санаторно-курортное" отделение, с возможными посещениями и уходом домой по выходным.

Положили меня в психиатрическую больницу, но не с санаторно-курортное отделение, а в "буйное". Наблюдательная палата, из своей одежды только тапочки, рядом люди на вязках, выходить в коридор нельзя, только в туалет. Меня начало ломать, я действительно стала похожа на сумасшедшую. Сидя на железной койке я обливалась потом, болела спина и ноги, но этого я почти не замечала, гораздо сильнее были душевные страдания. Мысли о смерти стали навязчивыми. Мама приходила ко мне каждый день, сама плакала, но забирать меня не собиралась, как бы я не умоляла ее. Как-то ко мне подошла женщина, просто пациентка, начала говорить что-то ласковое, спрашивать, почему я здесь. Я начала говорить, говорить обо всем, о том, что мне очень плохо, и мне стало легче. Пыталась обращаться к Богу, но скорее с обидами на него, просила избавить меня от этой боли. Дни шли за днями, состояние улучшалось, но меня пичкали нейролептиками, ужасно тряслись руки, невозможно было читать.

Через месяц меня стали выпускать на улицу, сначала с мамой, потом с больными. Там лежали совершенно нормальные женщины с какими-то изменениями от перегрузок и стрессов, я им очень благодарно за все, они меня выслушивали с терпением, которому можно позавидовать.

В один из дней я умудрилась позвонить любимому, он приехал ко мне, а потом навещал регулярно. Меня охватило счастье, я улыбалась, смотрела на мир совершенно другими глазами, видела каждую травинку, трещинку на асфальте, облако на небе, испытывая детский восторг.

СРЫВ. ЛЕЧЕНИЕ

В общей сложности я пробыла 1,5 месяца в больнице. Вышла с твердым убеждением, что все позади. Но буквально через несколько дней внутри появился червячок: мне хотелось кайфа. Опять начались алкогольные тусовки в клубах, вранье дома по поводу и без. Получив очередное денежное вливание от любимого, купила героин, два дня нюхала, это прошло для домашних незамеченным, и у меня опять возникла иллюзия контроля над наркотиком. Потом я начала пить пиво, когда гуляла с ребенком. Навещая подругу в больнице, зашла к своим поставщикам и дома укололась. Пришла в себя уже в той же больнице. У меня начались галлюцинации, я не узнавала родных, бормотала бред какой-то. Я очнулась в больнице, меня охватила паника, я искренне не понимала  – почему, уколовшись один раз, я не остановилась, а продолжала еще догоняться. Я писала письма любимому, в которых просила его помощи, но он так и не пришел ко мне.

От отчаяния я разыграла весьма профессионально приступ аппендицита и меня привезли в мою больницу. Идея у меня была такая  – посимулировать там недельку, дождаться посещений и вернуться домой. Любимый пришел в тот же день, он очень переживал, задавал мне один вопрос  – " зачем?". Внятно я ничего не смогла объяснить, зато, манипулируя его чувствами, вымолила прощение. А вечером, украв в процедурной наркотики, опять накололась до галлюцинаций. Как же мне было стыдно перед девчонками-медсестрами, которым год назад я вешала лапшу на уши. Меня забрала перевозка и я опять очутилась в "дурке". Теперь меня стали колоть аминазином. Я упиралась, но бесполезно. Там лечили-калечили силовым методом. От этих уколов я теряла сознание, возникала черная пелена, и я падала. Вместе с этим всем потихоньку ела таблетки, украденные из больницы. Жизнь казалась конченной, мучили чувства безнадежности и бессилия, мне очень хотелось домой, я была готова на любое мучение, только бы не быть там.

КОДИРОВКА. СРЫВ

В результате я сбежала, в пижамных штанах и тапочках прилетела через весь город домой. Я очень искренне хотела тогда изменить свою жизнь, согласилась на кодировку, но не для себя  – для спокойствия мамы и любимого. Мне казалось, я смогу сама остановиться. Для кодировки необходимы были 2 месяца трезвости и упражнение "на облегчение состояния тяги". Моя мама пыталась их делать вместе со мной, проявляя солидарность и созависимость. Два раза за эти месяцы я пила пиво, в чем, естественно, не призналась. Сам процесс кодировки меня озадачил, какой-то дядя ходил по сцене и командирским голосом гипнотизировал толпу алкоголиков генеральским басом. Мне было смешно. Потом тот же дядя в кабинете стукнул меня по лбу и вдохновенно произнес: " Ты закодирована от наркотиков на всю твою жизнь!". При этом он смотрел мне в глаза. Я удивилась: "Мы же договаривались только на год!".  – "Нет, на всю жизнь!".

Дома я сидела на кухне, прислушивалась к себе и думала: что же во мне изменилось? Через день я выпила, через день укололась. Меня срочно повезли раскодироваться. После я сказала маме, что это все от кодировки, ведь я два месяца не употребляла без нее, это на меня гипноз так подействовал. Не знаю, поверили мне или нет, но отступились.

Я решила для себя: пить буду, колоться нет. Началось все с бутылки пива, а через месяц я употребляла алкоголь каждый день. Когда была трезвая, в эти 2 месяца, устроилась на работу, но теперь работа была побоку.

САМЫЙ НИЗ

Начался самый страшный период моей жизни. Я опускалась все ниже, алкогольное безумие было страшнее наркотического. Несколько раз я ночевала в подъездах, отношения с любимым безнадежно портились, я поднимала свою самооценку за счет случайных связей, не пренебрегая ими на работе. Дома на меня махнули рукой, сыном я не занималась совсем, мама взвалила на себя всю заботу о нем. Несколько месяцев непрерывного употребления алкоголя  – и я опять начала колоться. Жизнь была сплошным употреблением, я не получала кайфа, деградировала полностью. Я поступалась всеми своими моральными принципами, кололась при маме, просто отвернувшись. Если она замечала, уходила в подъезд и, сидя на ступеньках, употребляла, иногда падая на заплеванный пол. Нашла себе притон, где тусовались алкоголики, сначала употребляла в ванной, потом шла пить за стол. Доза была огромной  – за один раз 3 коробки снотворного в ампулах. Ноги и руки были в страшных синяках, начались язвы. Любимый относился ко мне с брезгливостью, говорил: "посмотри на себя, ты не он и не она, ты  – оно". Я обижалась, оправдывалась, наши встречи были редкими, я постоянно была под алкоголем. Ночью я плакала в подушку, понимала, что опять попалась, запуталась и не видела никакого выхода. Испортила совсем отношения с подругами, они взяли меня с собой в клуб на Новый год, я устроила там безобразный скандал, нас попросили удалиться, девчонки разозлились на меня ужасно. В это время я укололась чужим шприцем, на какой-то квартире, с малознакомыми людьми. Этот период я считаю своим падением, это мое дно. Я разучилась радоваться, просто забыла, как это. Я теряла все хорошее в жизни, мне было плохо, как никогда.

Мама видела что со мной, пыталась остановить, запирала в квартире, но я убегала через окно, в домашней одежде, на мороз. Потом она от отчаяния позвонила отцу. Он ушел из семьи накануне моей свадьбы, жил отдельной жизнью с другой женщиной, не пил какое-то время. Я не общалась с ним, слишком сильны были детские обиды, иногда даже говорила, что отца у меня нет. Но он приехал и сказал, увидев меня: "Дочка, как же ты постарела". В глазах у него стояли слезы. Я огрызалась, как забившийся в угол зверь, не пыталась даже отрицать, что со мной. Выручил мой дядя, который приехал вместе с отцом. Он обнял меня, повел в свою машину, мы покатались по городу, и все время разговаривали. Он предлагал помощь, не ругал и не упрекал, и я согласилась.

СНОВА ЛЕЧЕНИЕ

Через неделю он забрал меня в "Детокс". Но я успела устроить себе загул, уехала из дома в очередной притон, там пила по  – черному. В алкогольном безумии порезала себе ноги, чтобы отвлечь боль от ломки. Забирала меня подруга с любимым, он потом сказал, что она спросила: "Как ты можешь общаться с этим дерьмом?".

В "Детоксе" мне понравилось. Я постоянно просила врачей добавить еще и вырубалась. Помню, что просила остаться еще. В "Детокс" приходила женщина, рассказывала про центр, и один мой сосед пациент сказал фразу: "Мне говорили, что придя туда, уходить не захочется".

После "Детокса" я отлеживалась у отцовских родителей, деда с бабкой, они ничего не знали, их предупредили, что у меня проблемы по женской части. У меня была жуткая депрессия, мне совершенно не хотелось жить, мучила тяга. Я подъела все снотворное, которое нашла у бабки.

ЦЕНТР

Мама повезла меня на консультацию в центр, передо мной сидела женщина. Она сказала: "Меня зовут Ира, я наркоман. А ты?". Я, наученная опытом больницы, ответила: "Я  – нет. Я  – токсикоманка, употребляю разрешенные законом вещества". На тот момент я не поняла ничего. Через несколько дней я должна была лечь в центр, на дневной стационар. Мама разбудила меня, мне ужасно не хотелось вставать, идти куда-то, ехать на другой конец Москвы. В метро было ощущение, что сняли кожу, взгляды людей и толпа вообще раздражали, ужасно болели ноги, я хромала. Опоздав на час, я ворвалась на группу, меня попросили подождать в коридоре. Увидев людей, которые вышли из комнаты занятий, я не поверила, что они наркоманы. Трезвые, ясные глаза, смех и какие-то слова: "Высшая сила". Я подумала, что попала в секту, но еще мне было интересно  – как они могут смеяться и радоваться.

Но в тот же вечер я уже сама улыбалась. Приехав домой, поделилась впечатлениями с мамой. Она спросила: "Будешь ходить?". Я ответила: "Конечно".

Каждое утро было преодолением, я ехала в метро, испытывая ужас, постоянно мерзла на остановках, болели руки-ноги. Но приезжая в центр, чувствовала себя в безопасности. Я потихоньку осознавала, что все, что я делала в употреблении  – это болезнь. С "первым шагом" проблем не было, я настолько была измучена и опустошена, переполнена болью, что сомнений не осталось.

Были отрицания алкогольной зависимости, но, вспоминая последние несколько месяцев употребления, я поняла, что от женщины, живущей на остановке и отдающейся за бутылку, меня отделяет только одна-единственная пьянка. Когда это произойдет, на сколько меня хватит  – вопрос времени. То, что сама я не справлюсь, я поняла гораздо раньше. Про неуправляемость и говорить нечего. Первые группы я молчала, а потом прорвалась откровенность. Я стала понимать, что раньше я была как крыса в сказке про Гаммельнского Крысолова  – шла на зов этой дудочки, обманчиво-сказочный зов, а в итоге становилась зомби: наркотик был хозяином, властелином, а я подчинялась. После "первого шага" меня охватило отчаяние. Я не видела плюсов в употреблении и сделать ничего не могла.

Но эти люди вокруг, группы Анонимных наркоманов  – они же мне и помогали. Они вместе сильней меня, и они делились со мной своей силой.

Так я сделала "второй шаг", вспомнив эпизоды в моей жизни, когда, по всей вероятности, я должна была просто погибнуть. Высшая сила для меня  – это Бог, которого я не желала видеть, отворачивалась и убегала. Мне очень трудно было найти Его тогда, я испытывала вину перед ним, но больше так жить не могла. Мне нужно было довериться ему полностью, душа стремилась к этому, но мешало что-то. Это "что-то" было желанием самой руководить, выпрашивать то, что хочу. Моя жизнь в течение последних лет и проходила под этим девизом "хочу!". Говоря как-то о своих страхах и сомнениях на группе, я вдруг почувствовала тепло, это было ощущение защищенности, как будто кто-то добрый, любящий обнял меня. Я искупалась в этой любви и почувствовала наконец-то покой. Тогда я стала молиться. Это очень личное, это иногда невозможно объяснить и понять, но я поняла, что Бог любит меня.

В центре я нашла новых друзей, очень близких, я начала доверять людям вообще. Иногда мы отрывались по-детски, например, кидались снежками и я поймала себя на том, что мне смешно и весело от сверкающего снега, мне нравятся люди вокруг, и я нравлюсь себе. Это было совсем новое для меня ощущение, я почувствовала счастье от трезвости, мне очень не хотелось это терять. 

ДОМОЙ

Я боялась выходить из центра, но этот день настал, мне нужно было брать ответственность за свою трезвость и очень много делать. Первое время было ужасно трудно. Дома не налаживались отношения, опять начались скандалы. Ребенок отвык от меня, мне приходилось учиться быть его мамой, смиряться с его выходками. Я влезла в романтические отношения, трезвость висела на ниточке. Но я продолжала ходить на группы, писала самоанализ, каждый день. Записная книжка была полностью заполнена телефонами анонимных друзей, я звонила им при любой проблеме. Очень трудно давалось общение с подругами, мне стали неинтересны разговоры о шмотках и мужиках. Как-то я сходила все-таки в клуб с ними, поймала бешеную тягу и мучилась потом чувством неполноценности.

В полгода трезвости начала опять писать "первый шаг" и с удовольствием обнаружила много нового. Я опять искала тепла, любимый человек ушел еще в употребление. Я искала встречи с ним, но он уже принял решение, и у него появилась другая девушка. Я всегда думала, что без него у меня нет смысла бросать наркотики, но в Программе я научилась проживать эти моменты.

Было очень больно, мучило порой отчаяние, но я искала помощи, проживала эту боль, трезвость была важнее; когда трепала тяга, я молилась.

Встал вопрос с работой. Нищая жизнь добивала, я жила на мамины деньги, пытаясь изредка подрабатывать медициной. Но когда я брала в руки атрибуты, мне становилось плохо. В это время пришло осознание того, что с медициной мне придется попрощаться.

Я молилась о работе, о том, что хочу быть любимой и любить сама. Случилось чудо  – меня взяли в тот же центр, где я лежала, я стала помощником консультанта. Жизнь наладилась, у меня появился близкий человек, он очень теплый и добрый. Любовь в трезвости была для меня новым чувством, это совсем другое, этот человек стал для меня родным.

Постепенно налаживалось материальное положение, возвращались отношения с подругами. Я начала заново любить сына, у меня появились материнские чувства. Теперь мой сын для меня  – самый главный человечек на земле. Когда он прижимается ко мне, доверчиво обняв ручонками, я чувствую себя счастливой.

С мамой сложнее, иногда вспыхивают ссоры, в основном из-за ее попыток контроля. Я ужасно злюсь на нее, что она не ходит на свои группы, родительские, но в прошлом году она попала в больницу, была сложная операция и я так переживала за ее жизнь, мне было страшно, я наконец-то сказала, что люблю ее.

На год с небольшим трезвости я пошла учиться, хочу иметь высшее образование и дальше работать в этой области.

Моя жизнь изменилась, я научилась чувствовать, видеть окружающий мир таким, какой он есть на самом деле, а не через наркотический туман. Учусь видеть хорошее, что есть в трезвой жизни и радоваться этому. За срок чистоты у меня появились настоящие ценности, которые мне очень дороги и с каждым годом их становиться больше.

Тяга бывает, она стала хитрее, и когда я, например, рассматриваю этикетки на бутылках в магазине или с интересом смотрю какой-нибудь "Дорожный патруль" с килограммами наркотиков, это тяга.

"Четвертый шаг" я собираюсь писать давно, но находятся сотни причин для откладывания его. Однако я вижу, как мои недостатки мешают мне жить, я хожу по кругу в отношениях, иногда повторяются одни и те же ситуации, где я получаю негативный итог.

Похоже, пришло время браться за него всерьез, я пошла на дополнительную группу и работаю с самого начала, по шагам.

Я наркоманка, но я остаюсь трезвой в течение 2 лет 3 месяцев и это чудо.

Я могу сказать, что я живу благодаря той помощи, которую я получаю. Однако мне пришлось проходить этот путь слишком долго. Я часто жалею, что не узнала раньше о своем центре и группах.

Сейчас я не чувствую себя ущербной, есть люди с аллергией на клубнику, а у меня аллергия на наркотики и я их не употребляю. Я иду по дороге выздоровления с надеждой, что все будет хорошо.