"За последние шесть лет ситуация изменилась кардинально"

Корреспондент сайта "Нет наркотикам": Расскажите, пожалуйста, какова ситуация c наркотиками в Москве сейчас, что изменилось за последние годы?

Иван Владимирович Елисаветченко: Ситуация, если отслеживать тенденцию с 1995 года, когда было создано наше управление, изменилась кардинально. После развала Советского Союза Москва "наркоманская" еще некоторое время жила старыми советскими традициями, то есть употреблялись в основном марихуана и гашиш. Тогда мало кто слышал о героине, и ещё меньше – о кокаине и синтетике. Как раз с 1995 года постепенно начала складываться тенденция проникновения на рынок наркотиков более сильного действия, таких как героин, кокаин и всевозможные синтетики: амфетаминовая группа, ЛСД и тому подобное. Причём всё это происходило волнами, рынок как бы пытался проверить, на каком наркотике удобнее всего держать Москву. В течение этих лет менялось многое, и не только виды наркотиков. Менялась и тактика преступных группировок, и их состав, вид и так далее... А по видам наркотиков к настоящему времени мы пришли с тем, что практически 90% рынка наркотиков в Москве – это героин. Одной из причин такой распространенности героина стало то, что производится он в основном в странах Средней Азии: Афганистане, Пакистане, Таджикистане, и транзитом, через бывшие советские республики, тот же Таджикистан и Узбекистан, идет прямым ходом в Россию, в Москву. Можно себе представить – произвести в Афганистане героин из мака в тех условиях, которые до недавнего времени там еще были, проблемы не составляло. В Таджикистане, впрочем, тоже: нестабильная обстановка, отряды оппозиции, всё это позволяло наладить производство практически промышленным способом на заводах. Себестоимость его низка, и стоимость доставки в Москву так же предельно низка: он доставляется, например, из Таджикистана, фурами, вместе со всевозможными продуктами питания, фруктами, с помощью так называемых "глотателей", которые самолётом прилетают в Москву из Душанбе. Эти люди, – как правило, нищие, с очень низким достатком, им обещают очень маленькие деньги за перевозку, но их это вполне устраивает. В таких условиях и для потребителя он достаточно дёшев и доступен.

НН: И сколько стоит, хотя бы примерно, такой рейс?

И. В. Елисаветченко: За перевозку килограмма героина могут заплатить долларов триста, максимум – пятьсот. Речь, повторяю, идёт о килограмме, за меньшие объемы и деньги меньшие платят. (Перевозка одного килограмма героина влечёт за собою в соответствии со статьёй 228 УК РФ уголовную ответственность и наказывается лишением свободы на срок от трёх до семи лет с конфискацией имущества или без таковой. – прим. ред.)

Водители фур получают тоже не очень большие деньги за перевозку, в принципе их услуги колеблются от $1000 до $5 000 в зависимости от перевозимого веса.

НН: А в какой роли выступает водитель фуры? Насколько я понимаю, груз принадлежит не ему, он может и не знать, что везет наркотики...

И. В. Елисаветченко: Мы не можем утверждать на 100%, но практика показывает, что практически всегда водитель сам замешан. Другое дело, что доказать его причастность практически невозможно, потому что если перевозка идёт в товаре, например, в сухофруктах, то товар чей-то, принадлежит не водителю, водитель его только перевозит. Доказать его осведомленность о том, что в грузе героин, бывает крайне сложно. Однако если товар находится в самой фуре, в скрытых полостях, в которых устраивают тайники, тогда, соответственно, его причастность более ясна и открыта, и остается только технически ее доказать.

"Сделать тайник не так просто – для этого нужно оборудование"

НН: А может быть такое, что тайник сделали без ведома водителя?

И. В. Елисаветченко: Теоретически – возможно, а практически – нет. Машина, как правило, принадлежит самому водителю, он её не будет где-то бросать, он за ней следит. А сделать тайник не так просто – для этого нужно оборудование, машину нужно куда-то загонять, хотя бы на какое-то подобие автосервиса или МТС, как это в деревнях было, произвести определенные работы, к примеру, сварочные. Что такое тайник? Как правило, какую-то полость надо вскрыть, сделать в неё доступ, потом ее закрыть, и уничтожить следы.

Однажды мы столкнулись с тем, что тайники были сделаны в самой фуре. Представьте себе сорокафутовый контейнер, его рёбра жёсткости полые – в них были вырезаны карманы, куда и заложили героин, потом всё это заварили и заново покрасили. Заметить было очень трудно.

НН : И как был обнаружен тайник?

И. В. Елисаветченко: Произвели осмотр, заметили сварные швы под краской, увидели, что на швах краска достаточно свежая и грунтовка отличается от грунтовки рядом.

НН: Это на таможне произошло?

И. В. Елисаветченко: В Москве, но на таможенном посту. У нас была информация по данной машине, обнаружили героин в грузе и в фуре. Так как это дело ещё через суд не прошло, рассказываю без подробностей.

"Мы сейчас достаточно уверенно говорим о существовании этнических преступных группировок в Москве"

НН: Можно ли говорить, что среди наркоторговцев, во всяком случае, поставщиков наркотиков в Москву, существует четкое национальное деление?

И. В. Елисаветченко: Конечно. Мы сейчас достаточно уверенно говорим о существовании этнических преступных группировок в Москве, и в первую очередь это таджико-афганская группировка. Мы не разделяем на афганскую и таджикскую, потому что этнические таджики, проживающие на территории Афганистана, как раз и являются объединяющим звеном. Таджико-афганская группировка одна из самых многочисленных в Москве, держит практически весь рынок поставок крупных партий героина в Москву.

Здесь они сбывают героин либо более мелким группам из числа таджиков, либо ещё одной группировке – азербайджанцам, которые в основном занимаются распространением среди потребителей. И ещё, конечно, цыгане.

НН: Крупная партия по нынешним временам – это сколько?

И. В. Елисаветченко: Ограничений практически нет. Нас уже не удивит партия и в сто килограммов.

НН: Уже были такие изъятия?

И. В. Елисаветченко: Самое крупное изъятие, которое у нас было, это в декабре 2001 года 46 килограмм героина в Рязани.

"До недавнего времени марихуану практически не везли – экономически это было просто не выгодно"

НН: Это в общих чертах ситуация с героином. А что с марихуаной, гашишем? Со слов наркоманов, в последнее время достать наркотики, изготовляемые из конопли, стало тяжело.

И. В. Елисаветченко: До недавнего времени в Москве было практически невозможно купить траву, потому что героин занял почти 100% рынка наркотических веществ, и марихуану не везли – экономически это было просто не выгодно. В отличие от героина, трава занимает большой объём, цена её невысока, и тот же объем героина стоит намного дороже. После того, как началась антитеррористическая операция США в Афганистане, произошло ужесточение охраны границы. Было перекрыто очень много каналов поступления героина, разрушены заводы по производству героина в Афганистане. В Таджикистане удалось немного навести порядок, и количество героина в Москве резко уменьшилось. Рынок отреагировал – появились большие партии марихуаны, которые мы и стали изымать. Скажем, с начала зимы и до настоящего момента поступления марихуаны в Москву увеличиваются. И ещё мы отмечаем увеличение количества кустарно произведенных наркотиков, в частности, первитина.

Сам героин сейчас, если так можно сказать, плохого качества, – в целях сохранения своих прибылей торговцы стали его очень сильно разводить. Если раньше героин свободно шёл в чистом виде из Афганистана, и его так же в чистом виде продавали, то теперь, ввиду ограничения количества, зачастую в той смеси, которую продают наркоманам, самого героина-то практически и нет.

НН: И что подмешивают?

И. В. Елисаветченко: В дело идет практически всё, вплоть до толчёного мела, муки, сахара. Очень популярен в этом смысле аспирин – он практически не отличается от героина и по внешнему виду, и по растворимости при инъекции.

"Даже в Колумбии не могут справиться с кокаиновой мафией"

НН: Из того, что Вы только что сказали, можно сделать вывод – даже если так или иначе удастся пресечь торговлю героином, то рынок наркотиков тут же отреагирует переходом на другие вещества?

И. В. Елисаветченко: Ну, во-первых, я не думаю, что торговлю героином удастся пресечь. Очень бы хотелось, но практика показывает, что даже в Колумбии не могут справиться с кокаиновой мафией. Вряд ли в Средней Азии справятся с героиновой. На героине там построено очень многое, вплоть до того, что экономика многих среднеазиатских стран частично зависит от торговли героином. Взять хотя бы Таджикистан, Узбекистан – в этих странах "героиновые" деньги вливаются в экономику.

НН: Официально?

И. В. Елисаветченко: Неофициально, но установлено, что они в экономику попадают. Ликвидация вряд ли возможна, а вот сокращение – да, возможно. Ликвидировать, к сожалению, трудно в существующих условиях. Можете себе представить объёмы? Что такое Афганистан, Таджикистан? Это горы. Маковые поля безграничны, везде солдат не поставишь и ковровыми бомбардировками там не пройдешься. Поэтому вряд ли даже военные действия могут сильно повлиять на ситуацию. Скорее всего рынок потихоньку вернется в какое-то среднее состояние. Конечно, такого огромного количества дешевого героина уже не будет, но что-то все равно будет поступать в Москву.

"Для борьбы с наркотиками мы пытаемся выстроить многослойную систему"

НН: Получается, на ситуацию "там" мы повлиять не можем. Но что-то же можно сделать "здесь"?

И. В. Елисаветченко: Здесь мы пытаемся выстроить многослойную систему, которая начиная от патрульно-постовой службы, от милиционера на улице, который способен определить мелкого сбытчика, продающего по одной дозе, и задержать его. (Тот же участковый, который знает свою территорию и может выявить какую-то лабораторию по производству первитина, располагающуюся, как правило, в частных квартирах.) И заканчивая звеном специализированных подразделений по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, задачей которых является перекрытие каналов поступления незаконных наркотиков в Москву. То есть, перехват крупных партий ещё на подходах к Москве, и, в конечном итоге, недопущение раздробления крупной партии на мелкие кусочки, которые пойдут к потребителям. Гораздо эффективнее изъять сразу 5 килограммов героина на подходе к Москве, чем пустить его сюда, позволить раздробить на 500 000 доз и потом ловить по одной. Но система должна быть комплексная.

"Если он даже милиционер – он всё равно сбытчик"

НН: Очень часто приходится слышать из самых разных источников, что сами милиционеры той же патрульно-постовой службы "крышуют" наркоторговцев.

И. В. Елисаветченко: Такие случаи есть, несомненно, есть. Мы выявляли такие случаи, пресекали, у нас были задержания. Были случаи, когда милиционеры на своей территории, где они служат, как вы говорите, "крышуют".Но зачастую это немосковская милиция. Бывает так: используя единую форму, которая до сих пор сохранилась и у нас, и в ряде стран СНГ, в том же Таджикистане, например, курьерами становятся сотрудники МВД Таджикистана. Они приезжают в Москву, живут здесь, ходят в форме, имеют служебные удостоверения, командировочные удостоверения, – и всем этим пользуются. Был у нас случай задержания сотрудника МВД Таджикистана с партией героина.

Несомненно, боремся и с "нашими". Когда у нас есть информация, совместно с Управлением Собственной Безопасности проводим мероприятия, выявляем их...

НН: А есть какая-то статистика? Сколько таких случаев?

И. В. Елисаветченко: Эта информация не наша, это в Управлении Собственной Безопасности МВД надо спрашивать, мы такую статистику не ведём. Мы милиционеров не вычленяем, для нас все сбытчики наркотиков равны. Если он даже милиционер – он всё равно сбытчик.

"И, когда рухнул железный занавес, к нам хлынули наркотики"

НН: Можно ли говорить, что одна из причин такой ситуации на данный момент, это то, что раньше у нас такой проблемы как "наркомания" официально вообще не было? То есть, не было ни агентурной сети, ни исследований на эту тему, ни изучения рынка... Почему государство, и наше общество, оказались столь не подготовлены к этому?

И. В. Елисаветченко: Я не думаю, что причина распространения наркомании у нас в стране в том, что не было специализированных органов. Причины-то совсем другие... С одной стороны – да, мы, как государство, не были к этому готовы. Мы были закрыты железным занавесом, мы знали только незначительную долю наркомании каннабисного типа, у нас практически не было опиатов, тем более синтетики. И когда рухнул железный занавес, к нам хлынули наркотики, и их доступность сыграла основную роль в развитии наркомании как социального явления. Помните, как это все происходило у нас – практическая бесконтрольность, правоохранительные органы были поставлены в такие условия, что их никто не поддерживал, КГБ разогнали, ФСБ ещё не создали, был полный бардак, кадры уходили...Сейчас более или менее ситуация стабилизировалась, во всяком случае по кадровой политике, но мы уже имеем в нашей стране сложившийся рынок наркотиков.

А причины всё-таки во всех странах одинаковые, и если мы и отличаемся чем-то от других, то только ускоренностью процесса перехода из-за специфики образования Российского Государства из Советского Союза.

А причины, повторяю, общие – интерес к чему-то необычному, неудовлетворённость жизнью, частично, это бунт молодёжи против общества... Причин может быть миллион, но основная проблема – это доступность наркотиков. Наша задача – сделать их как можно менее доступными. Мы не берем на себя смелость говорить, что мы в состоянии радикально решить проблему наркомании, но сделать наркотики как можно менее доступными – это наша задача.

"Наша задача – сделать наркотики как можно менее доступными"

НН: И какие основные направления этой работы?

И. В. Елисаветченко: Главное, магистральное, направление – перекрытие каналов поставок. Это основное. Второе – это профилактика, хоть мы и специализированное оперативное подразделение, мы на себя берем часть этой работы. Мы работаем и в школах с детьми, мы проводим оперативные мероприятия в местах массового досуга – казино, барах, ресторанах, ночных клубах, – где по нашей информации имеет место распространение наркотиков. Здесь мы пользуемся законодательствами и Российской Федерации, и Москвы, которые предусматривают применение санкций к владельцам таких развлекательных заведений, которые не принимают меры к пресечению распространения наркотиков на их территории.

"Отдельные элементы пропаганды наркотиков всплывают в разных местах"

НН: А что Вы можете сказать по поводу пропаганды наркотиков? Существует у нас в стране пропаганда "наркотического образа жизни" или нет?

И. В. Елисаветченко: Пропаганды как таковой у нас практически не существует, хотя отдельные ее элементы всплывают в разных местах. В том же Интернете достаточно легко попасть на сайты, где наркоманы обмениваются информацией и, в принципе, занимаются пропагандой. И не только сами наркоманы, но какие-то люди, которым это выгодно, объединенные в какие-то группировки. Этим сектором у нас занимается управление "Р", управление по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. Они достаточно успешно с этим борются и выявляют такие факты.

Пропаганда наркотиков у нас запрещена законом. Печатная пропаганда за последние несколько лет нам не попадалась. После издания печально знаменитой книги, забыл уже ее название, примерно... в 1998 была издана... Так вот в ней было изложено, как сделать бомбу, как приготовить наркотики.

НН: "Поваренная книга анархиста"?

И. В. Елисаветченко: Да. Вот это была прямая пропаганда. После этой "Поваренной книги анархиста" мы больше такого не видели.

НН: А если говорить не о прямой пропаганде? Вы не считаете, что распространение той идеологии, которая содержится в некоторых молодежных журналах, где так или иначе пытаются сгладить опасность употребления наркотиков, является косвенной пропагандой?

И. В. Елисаветченко: Можно считать это косвенной пропагандой, конечно, но молодежная идеология настолько многогранна, что ее можно повернуть разными сторонами. Ее можно считать и пропагандой наркотиков, а можно – образом жизни молодежи. Однозначно трудно сказать. Хотя отслеживать это надо постоянно, потому что в любой момент какие-то, на первый взгляд, невинные вещи могут стать прямой пропагандой наркотиков.

НН: А если в образ жизни молодежи обязательно, как компонент, начинает входить употребление наркотиков, то не основание ли это начать бороться вообще с таким образом жизни?

И. В. Елисаветченко: С каким? А вот определить его можно? С чем бороться? Я считаю, и не только я, такова политика ГУВД города Москвы, что бороться-то надо начинать гораздо раньше, со школьной скамьи, именно активной профилактикой. Даже если где-то мы упустили какую-то часть молодежи за те годы, которые прошли, то сейчас мы пытаемся приложить все усилия, чтобы спасти, хотя бы детей наших, наше будущее. И сейчас образован Межведомственный совет по борьбе с распространением наркотиков, все ведомства объединились, и, слава Богу, начало немножко получаться. Сейчас и в школах проводятся мероприятия, и учебные фильмы выходят, и пособия издаются. Так что, можно считать, что сдвинулась с места эта работа.

"Если хотя бы на 50% удастся выполнить все то, что запланировали, то уже будет огромный плюс"

НН: То есть вы считаете, что если сейчас получится все то, что постулируется, все то, что планируется в Межведомственном совете, в Правительственной комиссии по противодействию злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту...

И. В. Елисаветченко: Если хотя бы на 50% удастся выполнить все то, что запланировали, то уже будет огромный плюс.

НН: Все это даст ощутимый эффект?

И. В. Елисаветченко: Не сразу, но даст. Несомненно. Потому, что практика показывает, что за рубежом идут именно таким путем и результаты, например, в Соединенных Штатах и Канаде, были достигнуты именно путем двойного направления. Одно было – усиление правоохранительных структур, которые занимались чисто оперативной работой по выявлению и ликвидации поставок крупных партий наркотиков. Второе направление, на которое было брошено ничуть не меньше сил и средств, – это профилактика на уровне детей младшего возраста, начальных классов, когда детский мозг еще восприимчив, хорошо усваивает информацию. Грамотно поставленная пропаганда дает очень хороший эффект в дальнейшем.

"И вроде как, с одной стороны, человеку мешают жить, он опасается за здоровье своих детей, а, с другой стороны, когда мы просим проявить гражданскую позицию и выступить свидетелем, то человек исчезает"

НН: Тогда еще такой вопрос. Не так давно один из моих знакомых рассказал мне следующую историю. У него прямо в подъезде "завелся" некий молодой человек, который торговал наркотиками, судя по всему, первитином. В подъезде стали собираться вполне определенные граждане, очевидные наркоманы, после этих сборищ на полу оставались использованные шприцы. Мой знакомый, как любой нормальный человек, имеющий представление о том, что такое наркоман, естественно, опасался такого соседства, за свою семью, за свою жену, за своего ребенка. И он решил, что надо что-то делать с этим. Первое, что он сделал, он позвонил в местное отделение внутренних дел. С ним поговорил некий дежурный, который по форме представился, принял информацию. После этого, примерно, в течение месяца вообще ничего не происходило, никаких изменений. Прошло еще какое-то время – ничего. Вопрос: в такого рода ситуации как себя вести?

И. В. Елисаветченко: Прийти в отделение милиции и написать заявление. Сейчас политика руководства ГУВД такова, что регистрируются все заявления в обязательном порядке и проводиться проверка по всем заявлениям. Телефонный звонок кто-то от лукавства, от нежелания работать может попытаться проигнорировать, не исключаю этого. Все люди, кто-то может и нахалтурить. Я не думаю, что это большая проблема – дойти до отделения милиции, написать заявление. Его примут, зарегистрируют и уже по нему обязаны будут провести проверку и, если информация подтвердится, ее реализуют. Так или иначе меры будут приняты.

НН: Но люди боятся возможной мести...

И. В. Елисаветченко: Вот это другой вопрос. Мы с этим сталкиваемся на практике очень часто. Люди пишут анонимное заявление, анонимно звонят, сообщают информацию, но ведь это же не все, нам нужны свидетели. А вот свидетелем никто уже быть не хочет. И вроде как, с одной стороны, мне мешают жить, я опасаюсь за здоровье своих детей, а, с другой стороны, когда мы просим проявить гражданскую позицию и выступить свидетелем, человек исчезает. Это большая проблема в нашем обществе. Желание такое: брякнуть в милицию, чтоб проблему решили помимо меня. Кто-то, дяденьки милиционеры в данном случае, придут и решат проблему. Как правило, это не получается, волей-неволей приходится и самому участвовать в этой борьбе. Иначе, действительно, придется опасаться за жизнь и здоровье своих детей.

"По-настоящему изменить ситуацию или хотя бы сдержать распространение проблемы можно только общими усилиями"

НН: То есть, в конечном итоге, по-настоящему изменить ситуацию или хотя бы сдержать распространение проблемы можно только общими усилиями?

И. В. Елисаветченко: Только общими усилиями. Например, в той же Канаде, специфика состоит в том, что наркотики доставляются морским путем, в основном из Латинской Америки. Это кокаин, который идет судами, потом на лодках, перевозчики высаживаются на пустынных берегах... Так вот эффект они, канадцы, получили тогда, когда провели пропагандистскую акцию и смогли убедить жителей домов, которые разбросаны вдоль побережья участвовать в этом общем деле. Каждому жителю был выдан бинокль, дан телефон, по которому надо звонить в случае, если местный житель видит какую-то подозрительную лодку. Один позвонил, второй, третий... Полиция уже знает, что проверять.

НН: На то, что у нас каждому выдадут бинокль, рассчитывать не приходится.

И. В. Елисаветченко: Я ж говорю, условия у всех разные. Приходить надо, не звонить, в свое отделение милиции, писать заявления – самый лучший вариант. Если отделение милиции не принимает меры, тогда надо писать в вышестоящие органы, в районное УВД, в окружное. В конце концов, можно позвонить даже по 02, там дадут телефон нашего Управления, если информация касается наркотиков и информация действительно стоящая. Телефон доверия нашего управления печатался в средствах массовой информации.

НН: Какой это телефон?

И. В. Елисаветченко: 925-03-05. Но хотелось бы все-таки, чтобы люди звонили не так – придите, решите мою проблему, а пытались помочь правоохранительным органам. Работать в полной изоляции правоохранительные органы тоже не могут.

"Вакантных мест в Управлении нет, и очередь стоит большая, поэтому мы имеем возможность выбирать"

НН: Насколько вы уверены в своих сотрудниках? Откуда люди приходят именно в это очень специализированное все-таки управление?

И. В. Елисаветченко: Отбор у нас достаточно строгий. Вакантных мест в Управлении нет, и очередь стоит большая, поэтому мы имеем возможность выбирать. Каждый проходит тщательную проверку. Но, как говорится, в семье не без урода, у нас тоже были сотрудники, которые опозорили наше управление. Но стараемся, стараемся, чтобы к нам не попали засланные сотрудники, которые внедрены в правоохранительные органы из преступной среды. У нас личный состав чистый, потому что мы имеем возможность отбирать. С улицы мы никого не берем, люди все с опытом работы.

"Наркоман и наркоторговец не одно и тоже. Наркоман – это больной человек"

НН: Такая еще вещь. Собственно отношение к наркоманам. Например, с грабителем все понятно, это человек, который с оружием или угрожая физической расправой посягнул на другого человека. С вором тоже более-менее все понятно. А вот наркоторговец? Ведь, по сути, что он делает? Он продает наркотики тем, кто желает их купить...

И. В. Елисаветченко: Наркоман или наркоторговец? Это разные вещи. Наркоман – это больной человек.

НН: То есть, для Вас наркоман – это жертва.

И. В. Елисаветченко: В общем-то, да. Хотя, формально, он совершает преступление, если он при себе имеет наркотики. Но мы всегда имеем в виду, что это человек больной, поэтому отношение к нему соответствующее. Он – нарушитель закона, но он – человек больной. И, если он не убийца, не вор, а только наркоман, соответственно к нему никто и не относится как к убийце и вору, к нему относятся как к больному человеку.

"Если наркоман оказывает активное содействие следствию и указывает на то лицо, которое сбыло ему наркотики, он освобождается от уголовной ответственности прямо на стадии следствия, не дожидаясь суда"

НН: Но ведь очень многие наркоманы начинают рано или поздно торговать наркотиками?

И. В. Елисаветченко: Совершенно верно. Тогда и отношение совершенно другое.

НН: То есть, если вы устанавливаете, что он только наркоман...

И. В. Елисаветченко: ...то мы его пытаемся наставить на путь истинный. И, если он понимает, что ему надо лечиться и идет на сотрудничество с нами, отказывается от своего круга общения, рассказывает, где он берет наркотики, кто ему сбывает, то он освобождается, во-первых, от уголовной ответственности, и, во-вторых, мы прилагаем всяческие усилия, чтобы помочь ему из этого порочного круга вырваться.

НН: То есть, когда речь идет о вашем управлении, примечание к статье 228 УК действительно работает?

И. В. Елисаветченко: Да, это работает. Я могу сказать это с полной ответственностью. Не раскрывая всех секретов, скажу, что есть определенная процедура оформления. Оформляются соответствующим образом все эти мероприятия, и человек освобождается от уголовной ответственности прямо на стадии следствия, не дожидаясь суда.

НН: То есть, это значит, что к нему не будет применен ни арест, ни взятие под стражу...

И. В. Елисаветченко: ...и не будет в отношении него возбуждено уголовное дело.

НН: И значит у него никогда, нигде никакого клейма наркоторговца не будет?

И. В. Елисаветченко: Совершенно верно.

НН: И что для этого нужно сделать?

И. В. Елисаветченко: Оказывать активное содействие следствию и указать на то лицо, которое сбыло наркотики.

НН: То есть, это делается для того, чтобы размотать всю цепочку?

И. В. Елисаветченко: Совершенно верно. Это делается для того, чтобы задержать лицо более опасное. Не мелкого потребителя, и даже не мелкого сбытчика, который, как правило, является тоже потребителем, продает по одной дозе своему же товарищу для того, чтобы заработать себе на дозу, а для того, чтобы установить лицо, которое является хотя бы центром этого звена. Или верхушкой цепочки этих сбытчиков.

"Если задержание проведено грамотно, то кто же возьмет на себя смелость оказывать давление на следствие?!"

НН: Скажите, а бывали случаи, когда приходилось останавливаться. Те ситуации, которыми изобилуют обычно американские фильмы, когда выясняется, что наркоторговля осуществляется на очень высоком уровне, когда этим занимаются сенаторы.

И. В. Елисаветченко: Пока такого у нас не было, хотя из числа задержанных у нас были высокопоставленные лица, такие как помощники депутатов, члены политических движений... Но насчет останавливаться – такого не было.

НН: То есть, не было такого, чтобы на вас оказывалось давление?

И. В. Елисаветченко: Давление тем или иным способом оказывать пытались. Но не настолько жестко, чтобы мы так сильно испугались.

НН: То есть, нельзя сказать, что вы чувствуете себя незащищенными, как это было некоторое время назад, когда милиционеры были очень мало защищены?

И. В. Елисаветченко: Сейчас не так. Хотя бывают случаи, когда пытаются оказывать на нас давление. Сами понимаете, что такое торговля наркотиками. Если задержание проведено грамотно, и вся доказательная база существует, то кто же возьмет на себя смелость оказывать давление и защищать лицо заведомо виновное в сбыте наркотиков?

"Нас очень часто пытаются обвинить в том, что мы подкинули наркотики"

НН: С точки зрения здравого смысла, все именно так, но некоторые материалы в прессе говорят об обратном.

И. В. Елисаветченко: Нас очень часто пытаются обвинить в том, что мы подкинули наркотики. Но если грамотно проведены оперативные и розыскные мероприятия и все задокументированно соответствующим образом... есть разные способы документирования: видеозапись, аудиозапись. Есть косвенные улики. В качестве примера: наркотик изъят из кармана человека. Если вырезать этот карман и срезать ногти на руках у этого человека и отправить все это на экспертизу, она покажет, что под ногтями, например, следы героина, в кармане тоже следы героина, то как человек потом будет говорить, что ему подкинули и изъяли?

НН: Это только один пример? Есть еще подобные?

И. В. Елисаветченко: Способов много. У нас это называется грамотное документирование преступной деятельности сбытчика наркотиков. Если все проведено грамотно, то все обвинения против УБНОНа становятся голословными. Хотя, очень часто эти обвинения все равно звучат...

НН: Обвинения в ваш адрес?

И. В. Елисаветченко: Да, именно обвинения в наш адрес, что наркотики засунули, подкинули. Как правило, тут даже и оправдываться-то не зачем, потому что проходят уголовные дела. Все обвинения звучат, как правило, в ходе следствия. Видимо для того, чтобы оказать давление на следователя, на суд, вызвать сомнения. Но в ходе следствия, если все материалы собраны, все эти обвинения голословны, ничем не доказаны, и они проходят мимо. Мы даже в голову не берем. Хотя, в принципе, по каждому случаю мы проводим проверку. То есть, появятся обвинения наших сотрудников – по каждому проверка будет.

НН: Не бывает таких случаев, что по результатам проверки выясняется, что наркотик был подброшен?

И. В. Елисаветченко: По нашим сотрудникам пока нет.

НН: А по сотрудникам других управлений?

И. В. Елисаветченко: Мы с этим не сталкивались. Эти вопросы опять же надо в УСБ адресовать. Я так думаю, что было, я не исключаю такого. У нас сотрудники попадались на взятках. Они осуждены и приговорены к большим срокам заключения. На самом деле, подкинуть достаточно сложно, потому что необходимо доказать, что это лицо не просто хранит наркотики, но и занимается сбытом. Мы не ловим мелких наркоманов. Засунуть вам сейчас наркотики в карман, задержать, изъять и как мы будем доказывать, что вы – сбытчик наркотиков? Следов от уколов у вас нет, сами вы не употребляете, анализ покажет, что вы никогда не употребляли наркотики. Никаких других доказательств тоже нет. Обыск на квартире не даст никаких результатов.

НН : То есть, грубо говоря, если у человека в кармане находят чек героина, практически невероятно, что без тех подтверждений, о которых вы сейчас сказали – анализы, обыск, и так далее, человек всё же будет осуждён?

И. В. Елисаветченко: Суд не примет приговор бездоказательно.

НН : То есть, это практически невероятно?

И. В. Елисаветченко: Маловероятно. Мы ж сами прекрасно все понимаем. Все 100% задержанных проходят освидетельствование в наркологической больнице. Как правило, из сбытчиков даже большинство сами являются наркоманами. Если освидетельствование показывает наличие наркотического опьянения у человека, то, сколько бы он потом не заявлял, что в жизни никогда не видел героина, сами понимаете, веры ему не будет. Опять же следы от уколов, те же самые ногти, карманы... Плюс к этому мы стараемся преступную деятельность документировать, чтобы все это было не так: шел человек по улице, подлетели, схватили, достали из кармана героин. Последовательность работы такова: мы доказываем, что человек занимался сбытом – тогда-то сбыл такому-то, эти факты подтверждаются следующими документами – тогда-то сбыл такому-то, и так далее по цепочке. Мы работаем только так.

"Практически все методы, предусмотренные законом, очень эффективны"

НН: А проверочные закупки и контролируемые поставки?

И. В. Елисаветченко: Да. В соответствии с "Законом об оперативно-розыскной деятельности" мы проводим эти проверочные закупки.

НН: Насколько это эффективно? Что бы Вы назвали наиболее эффективным методом?

И. В. Елисаветченко: Практически все мероприятия, предусмотренные законом, очень эффективны. Результат зависит только от того, как их проводить. Если есть соответствующие материальные ресурсы, которые позволяют провести мероприятия. Например, есть контролируемая поставка, в которую необходимо определенное вложение материальных ресурсов. Сами понимаете, перевозка под контролем груза от Таджикистана до Москвы, через всю Россию, требует средств. Если они есть, это очень эффективное оперативно-розыскное мероприятие. Проверочная закупка – то же самое. Все зависит от того, как оно проведено.

"Введение административной ответственности за употребление наркотиков мы считаем своей заслугой"

НН: Скажите, а нуждается ли в изменении сама законодательная база антинаркотической деятельности?

И. В. Елисаветченко: Конечно, нуждается. Призывы к ужесточению законодательства звучат очень часто. Но мы не согласны с такой позицией. Главное не жестокость закона, а его исполнение. Если бы суды выносили приговоры, соответствующие преступлениям, а не "ниже нижнего предела", никто бы и не говорил об ужесточении. И в то же время, некоторые положения закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" не получают должного отражения в уголовном законодательстве, нет разъяснений, как применять на практике положения закона. Например, ответственность юридических лиц за непринятие мер по пресечению и распространению наркотиков на принадлежащей им территории. Федеральное законодательство такого механизма вообще не предусматривает. В Москве был принят Закон № 29, который создавал механизм реализации положений федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах". Но он сейчас опротестован прокуратурой и вопрос опять повис в воздухе.

И таких примеров множество. Мы разрабатываем свои предложения, направляем в Правительство Москвы, а уже оно выходит в Федеральное Собрание со своими инициативами. В результате кое-что получается. Например, введение административной ответственности за употребление наркотиков мы считаем своей заслугой.

НН: Нынешний наркоторговец и нынешний потребитель наркотиков – что это за люди?

И. В. Елисаветченко: Середина – мелкий и средний опт, как правило, цыгане и азербайджанцы. Верхушка – крупные поставщики, таджики и афганцы. Естественно, не каждый таджик или афганец – наркоторговец. И, конечно же, нельзя сказать, что наркотиками не торгуют русские или белорусы.

Я сейчас говорю в основном о героине. Существуют достаточно специфические наркотики, например, кокаин, со своей средой потребления и каналами сбыта.

А потребителем наркотиков вообще может быть кто угодно. В основном это, конечно, молодежь, но нам попадались и вполне взрослые люди. И студенты, и банкиры, и рабочие, и деятели культуры... Объединяет их, пожалуй, только одно – некоторая инфантильность. В последние годы общество вообще всё больше инфантилизируется, и это тоже можно считать одной из причин распространения наркотиков.

"Работать надо, а не прогнозировать"

НН: Иван Владимирович, так что же нас все-таки ожидает в этой сфере в ближайшем будущем? Возможны какие-то прогнозы?

И. В. Елисаветченко: Трудно прогнозировать. Вообще это слово не люблю. Но, если анализировать политику государства последнего времени, то я бы сказал, что ничего страшного не будет. Количество потребителей наркотиков будет если не снижено, то стабилизировано. Например, количество состоявших на наркотическом учете в Москве на конец 2001 года было практически такое же, как и в конце 2000, порядка 31 тысячи человек. Причем, дело не в том, что медики не ставят на учет наркозависимых. В качестве иллюстрации: новый корпус 17-ой наркологической больницы за полгода работы заполнен только на треть.

А вообще боюсь я прогнозов, как бы не сглазить. Работать надо, а не прогнозировать.

На Западе сначала добиваются стабилизации ситуации, а потом незначительного снижения не столько числа потребляющих наркотики, сколько сопутствующей наркобизнесу преступности. Видимо, и у нас получится так же. Во всяком случае, плавного и постоянного снижения уровня наркотизации общества пока еще никому в мире добиться не удалось. Это не очень оптимистический прогноз, но зато реалистичный.