Сергей Галанин, солист рок-группы "СерьГа": "Кино не умрет, пока в кинотеатрах будет темно" сказал Сэмюэл Голдвин. Можно ли трактовать слова американского продюсера следующим образом: кино не умрет до тех пор, пока демонстрирует темную сторону действительности, связанную с наркотиками? Доброй ночи. В эфире программа "Кома". Сегодня мы будем говорить о наркотиках и кинематографе. Как всегда в студии доктор Яков Бранд.

Яков Бранд: Доброй ночи. И автор и исполнитель своих песен Сергей Галанин.

Сергей Галанин: Я очень рад, когда гостем нашей студии здесь, в так называемом "стакане" бывает девушка, потому что, к сожалению, в нашей программе это бывает не часто. Поэтому прошу любить и жаловать, Ирина Миронова, режиссер клипов, которые снимаются, между прочим, не на видео, а на кинопленку.

Яков Бранд: И как всегда с нами в студии гости: журналисты, эксперты, врачи-наркологи, люди, имеющие в той или иной степени отношение к наркотикам. Свои замечания вы можете направлять на Интернет-сайт, который сотрудничает с нашей программой www.narkotiki.ru. Ну что, давайте посмотрим сюжет, а затем начнем обсуждение.

Яков Бранд: Ира, мой первый вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, не кажется ли вам как режиссеру, что фильмы, называемые сегодня культовыми, такие как "Криминальное чтиво", "Кусок", или как он называется по-другому...

Ирина Миронова, режиссер: "Большой куш".

Яков Бранд: Да, "Большой куш", "Карты, деньги, два ствола" и так далее, их можно долго перечислять. Эти фильмы очень нравятся всем, в том числе и мне, но на самом деле они пропагандируют наркотики.

Ирина Миронова: Конечно, они пропагандируют наркотики. Вообще все, что показывается в художественных фильмах, является своего рода рекламой. С фильмов берут пример, подражают актерам, подражают их персонажам, подражают во всем, начиная с одежды и заканчивая позами в постели. Я думаю, это всем очевидно. Художественное кино в большей степени документальное, чем документальное кино. Оно все вскрывает, все препарирует и выворачивает наизнанку, поэтому это и интересно режиссерам, особенно молодым да рьяным, фильмы которых мы сейчас перечислили. Они пытались взорвать общественное мнение, так сказать "вывернуть кишки наизнанку". Конечно, наизнанку легче всего выворачивается то, что лежит на поверхности. Поэтому вечными для кино будут темы, тревожащие и будоражащие нас, такие как секс, наркотики, убийства, терроризм и так далее.

Яков Бранд: И что надо делать?

Ирина Миронова: Во-первых, надо снимать хорошее кино.

Яков Бранд: Про это, но хорошее кино.

Ирина Миронова: Про это, но хорошее кино. Вообще снять хорошее кино не про это невозможно, но плохое кино про это, к сожалению...

Яков Бранд: Я не могу сказать, что фильмы, которые мы с вами сейчас перечислили, плохие. Все считают, что они очень хорошие.

Ирина Миронова: Но это и не те фильмы, которые, как вы говорите, настолько сильно могут будоражить, рекламировать наркотики и притягивать к ним. Есть другие фильмы, о которых вы не говорите, поэтому где-то их запрещают, где-то их просто не смотрят, потому что они плохо сделаны, но там то реклама идет просто на уровне рекламы ОРТ.

Яков Бранд: Понятно. У нас в студии есть наркологи. Господин Авдеев, скажите, пожалуйста, как вы считаете, могут ли фильмы, не только те, которые мы перечислили, а фильмы вообще, художественные или документальные, служить рекламой наркотикам?

Сергей Авдеев, нарколог: Да, безусловно, фильмы могут быть рекламой наркотикам, и естественно, они могут подстегнуть человека сделать первый шаг к приему наркотиков.

Яков Бранд: Как вы думаете, должен ли художник, снимающий фильмы, которые, в том числе, в той или иной степени затрагивают проблему наркотиков, обладать, грубо говоря, внутренней самоцензурой?

Сергей Авдеев: Да, обязательно должен.

Яков Бранд: Я задам Ире свой традиционный вопрос, за который меня уже считают цербером. Что делать, если этой самоцензуры нет? Снова вводить государственную цензуру?

Ирина Миронова: Во-первых, меня очень удивляет сама постановка вопроса. Вы можете мне назвать хотя бы одного режиссера, у кого она есть? И что такое самоцензура для режиссера? Мне кажется, ее нет и быть не может.

Яков Бранд: В данном случае я говорю о самоцензуре в отношении наркотиков.

Ирина Миронова: Это не имеет значения. В данном случае речь может идти и о наркотиках, но самоцензуры у режиссера быть не может.

Яков Бранд: Почему?

Ирина Миронова: Потому что все, что он делает, это его галлюцинации, это его бред. И все, что он делает, все, что он в силах сделать, кажется ему правильным.

Яков Бранд: Ира, наверное мне не следовало бы задавать этот вопрос, и все же: вы что, считаете, что все режиссеры нуждаются в консультации психиатра?

Ирина Миронова: Так происходит всегда. Любой режиссер вынужден корректировать любое свое произведение, будь то спектакль, кино и так далее...

Яков Бранд: Но вы сказали, что это галлюцинация?

Ирина Миронова: ...исходя из того, что стоит вокруг, учитывая мнение тех людей, которые выпускают фильм, продюсеров, и так далее, вот отсюда идет так называемая регуляция. Это не саморегуляция, это внешняя регуляция процесса. Внутри режиссера никакой цензуры нет и быть не может.

Яков Бранд: Тогда нужна обычная советская цензура.

Ирина Миронова: Она есть и всегда была.

Яков Бранд: Как это?

Ирина Миронова: Она присутствует всегда. Она есть даже среди той маленькой съемочной группы, которая окружает режиссера. Прессинг идет все время. Я не говорю, что это плохо, может быть, это даже хорошо. Но это не саморегулировка режиссера, это внешнее воздействие на него.

Сергей Галанин: Я боялся, Ирина, что доктор задаст вам вопрос, замужем ли вы. Но он это не спросил. Я же хочу узнать другое. Вы сейчас наконец-то готовитесь к съемкам большого кино. Какой будет сценарий? Что-то такое темное, интересное?

Ирина Миронова: Обязательно, а как же. Потому что мне, как начинающему режиссеру, с одной стороны, наверное, просто легче, а с другой стороны сделать это хорошо будет очень тяжело. Но мне очень хочется сделать хорошо, иначе я вообще не буду это делать. Мне легче расковырять что-то, интересующее многих. Это будет фильм о смерти. Мне не хотелось бы сейчас говорить какие-то красивые слова, но надеюсь, что то, что я сниму, будет не больно. Я не хочу, чтобы моя работа пропагандировала смерть, вызывала бы ее случайно или нарочито, но это должно быть кино, которое очень сильно зацепило бы многих людей, и, может быть, они задумались бы о каких-то вещах, которые совершенно не связаны со смертью, хотя именно этот процесс будет основным и поможет мне сделать все, что я хочу.

Сергей Галанин: Вы сознательно идете на встречу с темной действительностью, чтобы это все-таки было интересно, чтобы привлечь людей, да?

Ирина Миронова: Темная действительность. Какие страшные слова вы говорите...

Сергей Галанин: Что-то секретное...

Ирина Миронова: В этом нет ничего секретного, это общедоступная вещь, все через это проходят. Я не знаю ничего более общедоступного.

Яков Бранд: Ребята, о чем вы вообще говорите, я не понимаю?

Ирина Миронова: Мы говорим о секретных, темных сторонах нашей жизни, как, например, смерть или наркотики.

Яков Бранд: Нет, не смерть или наркотики, а наркотики и смерть.

Ирина Миронова: Наркотики и смерть.

Сергей Галанин: В такой последовательности.

Яков Бранд: Давайте посмотрим сюжет, а потом продолжим наш обмен мнениями.

Яков Бранд: Мне все-таки очень странно, что большинство молодых людей, воспитанных уже в свободной стране, высказываются за цензуру в кино. И не только в кино. О чем бы мы не спросили, будь то Интернет, книги, еще что-либо, все говорят, что надо вводить цензуру. Как вы считаете?

Ирина Миронова: Я считаю, что цензуру вводить не надо. Вернее, даже если ее и ввести, то это совершенно не поможет делу. Ведь, по большому счету наркотики – это химические вещества, действующие в организме, причем ни сами наркоманы, ни те люди, которые пытаются на эту тему рассуждать, в большинстве своем не понимают до конца, что это за процессы, почему они опасны и вредны. Отчего на уроках биологии в школе ученикам не рассказывают, что, если воткнуть шприц в определенное место, у тебя остановится сердце?

Яков Бранд: Я вынужден вас расстроить. Это никого не пугает.

Ирина Миронова: Хорошо. Тогда зачем говорить не о конкретных людях, а о каких-то мифических наркоманах? Давайте прямо скажем, что у такого-то человека ситуация такая-то и, чтобы его вылечить, с ним надо делать то-то и то-то.

Яков Бранд: Мы сейчас говорим не об этом.

Ирина Миронова: А я хочу сказать, что в этом смысле кино никакого отношения к обсуждаемому вопросу не имеет. В кино можно показывать все, что угодно. На самом деле в кино никогда не показывается, что происходит в жизни. В кино все происходит совершенно по своим законам, не имеющим никакого отношения к тому, что происходит в жизни. В кино все утрируется, в хороших фильмах это выглядит красиво, в плохих – уродливо, но в жизни все гораздо страшнее. Поэтому увидев в кино как делается укол в вену и сразу же повторить это на себе может только глупый человек, а их, к сожалению, не так мало.

Сергей Галанин: Молодых и глупых.

Ирина Миронова: Да, молодые, если они глупые, попадаются на эту удочку просто автоматически. Поэтому их надо просто учить, объяснять суть процесса.

Яков Бранд: Я с вами категорически не согласен, но давайте зададим этот вопрос нашим гостям, в том числе госпоже Каштуевой, которая занимается арт-терапией. Она считает, что искусство лечит. А мы сейчас говорим о том, что искусство иногда калечит.

Алла Каштуева, арт-терапевт: Я безусловно согласна, что перечисленные фильмы являются искусством. Что увидит в фильме конкретный зритель, зависит только от него самого. Лично у меня фильм "Криминальное чтиво" практически совершенно не ассоциируется с наркотиками, но при этом, обсуждая этот фильм с кем-то другим, я обязательно слушаю его точку зрения, пытаюсь его переубедить, если он увидел только эту сторону картины.

Яков Бранд: Мы с вами говорим именно об этих фильмах, потому что они хорошие. А если фильм хороший, то он, естественно, привлекает больше внимания публики. Предметом обсуждения становятся именно хорошие, а не плохие фильмы. Давайте, однако, посмотрим на Америку, от которой мы получили, правда с запозданием на 10-20 лет, сегодняшнюю моду на наркотики. Там с 1934 по 1956 год были запрещены фильмы и телепрограммы с любыми упоминаниями о наркотиках. Это позволило снизить уровень наркомании в стране.

Ирина Миронова: Это было в Америке.

Яков Бранд: Да, в Америке.

Ирина Миронова: Там люди по-другому воспринимают телевизионную информацию. Наш зритель, не увидев на экране наркотиков, своих предпочтений не поменяет..

Яков Бранд: Почему вы так думаете?

Ирина Миронова: Потому что у нас смотрят другими глазами.

Яков Бранд: Как это другими?

Ирина Миронова: Вы можете привести хотя бы один пример общественно полезной цензуры в этой стране, которая привела бы к прямым последствиям?

Яков Бранд: Могу. Хочу предупредить, что я – не сторонник цензуры, но, тем не менее, при наличии нормальной цензуры такие авторы, как, например, очень популярный сегодня Сорокин, не могли бы публиковаться, потому что это бред сумасшедшего, выпущенный широким тиражом. Я как доктор совершенно ответственно заявляю, что этот человек психически ненормален. Когда то, что там написано, попадает к молодым людям, это не может вызвать ничего, кроме обострения тех психических процессов, которые, возможно, не обострились бы, если бы они это не прочитали.

Ирина Миронова: Но это просто плохое произведение.

Яков Бранд: Я вам привел пример.

Ирина Миронова: К сожалению, цензура против плохих произведений искусства...

Яков Бранд: Он хорошо пишет. Он потому и популярен, что у него хороший язык.

Ирина Миронова: Но он не один. Есть очень много подобных...

Яков Бранд: Что скажут по этому вопросу господа наркологи?

Александр Соловов, психиатр-нарколог: Я вспоминаю 1988-1989 годы, когда все мы припали к телевизорам, смотрели фильмы, показывавшие насилие и наркотики. Родители с маленькими детьми ходили смотреть это кино по видеосалонам. Однако наркомания распространилась намного позже, причем не среди этих детей, а среди детей более раннего возраста. Это первое. Второе. Вспомним хорошо забытое старое, ту жестокую цензуру, которая у нас была. Тогда на фильмы о войне приглашались военные консультанты. На фильмы о преступности приглашались консультанты из милиции. Почему бы сейчас, снимая фильм, не пригласить в консультанты нарколога? Вряд ли это стоило бы больших денег. Мы, доктора-наркологи, очень бескорыстный народ.

Яков Бранд: Мы прямо сейчас спросим об этом у режиссера.

Ирина Миронова: Прежде чем работать на площадке, вам нужно посмотреть много фильмов на эту тему. Во-вторых, сам метод производства кино настолько плохо известен людям, напрямую с этим не связанным, что, каким бы хорошим специалистом в своей области вы не были, вы вряд ли сможете дать ценный совет относительно того, как уменьшить, увеличить или изменить воздействие конкретного сюжета на зрителя. Это невозможно.

Александр Соловов: Тогда можно просто вырезать этот сюжет.

Ирина Миронова: Для этого не нужен специалист такого плана.

Александр Соловов: Простите, мне не хотелось бы ввязываться в полемику, но в нашем институте масса подобных специалистов. Они вполне могли бы на этапе создания картины подсказать, где возможен эффект приобщения ребенка или подростка к наркотикам и где, наоборот, может произойти обратный эффект отчуждения от наркотиков, то есть, фильм пойдет на пользу.

Яков Бранд: У вас с режиссером разные точки зрения, но, возможно, подобные сцены в фильмах следует, как раньше, просто анонсировать в афишах и на кассетах?

Сергей Галанин: Мне кажется, на некоторых кассетах так и делают.

Ирина Миронова: Мне кажется, это совершенно бесполезное занятие. На кассете, конечно, можно написать все что угодно, вплоть до полного сценария фильма. Я хотела бы сейчас попытаться развеять один миф. У многих людей складывается впечатление, что кино – это в первую очередь сюжет, некая последовательность действий. Считается, что реакция, которую вызывает кино, это прежде всего реакция на сюжет. На самом деле, существует масса других факторов воздействия, которые, на самом деле, и являются основными. Именно эти факторы используются и эксплуатируются нормальными режиссерами. Если ты хочешь вызвать у зрителя испуг, то для этого есть целая гамма методов, о которых не знает ни один нарколог. Существуют цветовые, скоростные, монтажные, ракурсные, звуковые и другие решения. К сожалению, неспециалист никогда не сможет дать ценный совет режиссеру, если он, конечно, специально не занимается кино. На Западе такие специалисты есть. Кино – это или их хобби, или, можно сказать, вторая профессия. Они очень хорошо знают методику работы по созданию кино, и вносят свой вклад в соответствии с этими знаниями. У нас в стране таких специалистов нет.

Яков Бранд: Может быть, пора уже начать их готовить?

Ирина Миронова: Я как режиссер прекрасно знаю, что нужно сделать, чтобы показать, что этот человек наркоман, хотя при этом не будет ни игл, ни порошка. Смонтировав в определенной последовательности некоторые планы, каждый из которых в отдельности не будет содержать никаких указаний на наркоманию, я создам абсолютно достоверное впечатление о том, что показываемый человек – наркоман.

Сергей Галанин: Для тех, кто не в курсе, Ирина автор клипа на песню Земфиры "Трафик".

Яков Бранд: Абсолютно наркоманский...

Сергей Галанин: К разговору об этом клипе, на ваш взгляд как режиссера, символом чего является очаровательная белая слюна?

Ирина Миронова: Прелесть этого кадра в том, что ответов на вопрос миллиарды. Я даже пыталась подсчитать, сколько вариантов мне назовут. Если вас интересует режиссерское видение этого кадра, то, на мой взгляд, это слюна детского счастья, молочного, материнского, того единственно светлого, не звериного, когда не надо ничего добывать, когда все есть как бы само собою, и поэтому не нужно никакой агрессии. Своего рода материнская нирвана.

Сергей Галанин: Александр Валерьевич, скажите, пожалуйста, были прецеденты, чтобы вас и ваших коллег приглашали на съемочную площадку? Или вы пока только мечтаете об этом?

Александр Соловов: Только мечтаем. И поверьте, еще раз хочу сказать, что в нашем институте наркологии найдется очень много специалистов, которые могли бы реально помочь, не вмешиваясь в творческий процесс. Мы хотим только сделать полезное дело.

Яков Бранд: Ира, вот вам предложение.

Сергей Галанин: А я уверен, что Иру вы не убедили. Попробуйте, конечно.

Александр Соловов: Могут, конечно, быть личные мнения и убеждения...

Ирина Миронова: Сначала нужно снять много работ, а потом уже можно советовать.

Яков Бранд: У нас в студии присутствуют люди, представляющие премию "Здоровое поколение". Представьтесь, пожалуйста.

Максим Носов, премия "Здоровое поколение": Меня зовут Максим Носов.

Яков Бранд: Максим, расскажите нам, что это за премия "Здоровое поколение"? Я слышал о многих премиях, но об этой слышу в первый раз. И во-вторых, как вы считаете, пропагандирует ли кино наркотики, или нет?

Максим Носов: Я хотел бы сказать несколько слов о предыдущей теме. Нас здесь очень хорошо посвятили в специфику кинематографа, но я не согласен, что мы сегодня обсуждаем только кинофильмы, вышедшие недавно. Я хочу вас вернуть лет на 10-15 назад. Вспомните фильмы тех лет. Это фильмы моего поколения, это фильмы поколения моих родителей. Я сейчас не хочу говорить о том, нужна цензура, или не нужна. Но после института я долго работал в школе, ходил в кино со своими учениками. Мы смотрели очень интересные фильмы, а потом их обсуждали. Одним из них была экранизация "Робинзона Крузо". Если бы вы видели глаза детей, только что посмотревших этот фильм! Я внимательно слежу за телевизионной сеткой, но этой прекрасной работы не показывали уже, наверное, года два. Вспомните старые фильмы, они воспитали прекрасное поколение.

Сергей Галанин: Наверное, этот фильм прошел не 10 лет назад, а пораньше?

Максим Носов: Да, наверное, лет 20 назад. Но я хотел бы просто напомнить, что эти фильмы воспитали целое поколение людей, которые, в частности, сейчас сидят в этом зале. Что же касается премии "Здоровое поколение", то нашей задачей является собрать все то лучшее, то самое здоровое, что есть в стране на сегодняшний день, и показать это подрастающему поколению, хотя бы для того, чтобы оно сделало правильный выбор. На сегодняшний день, к сожалению, существует только один, причем достаточно узкий, стереотип поведения подростка. Он навязывается средствами массовой информации, он навязывается современным кинематографом. Это прекрасные картины, снятые мастерами своего дела. Но они действуют несколько не в той плоскости. Они падают на еще неподготовленные души подростков. Вот почему одной из номинаций нашей премии является премия за значительный вклад в дело популяризации здорового образа жизни среди подрастающего поколения. Эта премия вручается режиссерам, представителям телевидения, журналистам. Я думаю, что на наш призыв должно откликнуться то самое новое кино, которое начинает сейчас говорить об опыте здорового образа жизни. Может быть, я сейчас высказываюсь слишком высоким стилем, но, на мой взгляд, нам надо проанализировать историю нашего кинематографа и взять оттуда все лучшее для завтрашнего дня.

Сергей Галанин: Мне кажется, вы привели не очень удачный пример. Экранизация Даниэля Дефо – это, на мой взгляд, одна из самых наркоманских картин. Что начал делать Робинзон, попав на необитаемый остров? Выращивать табак, помнишь, доктор? Он просто не мог жить без табака, и очень радовался, когда ему все это удалось. Только после этого он начал доить коз и заниматься другими делами. Я, конечно, шучу, но отсутствие хорошего детского кинематографа, это действительно проблема.

Яков Бранд: У нас на это сегодня просто нет времени. Мы посвятим этому вопросу отдельную передачу. В студии присутствуют ребята, которые когда-то имели, а может быть и сейчас имеют отношение к наркотикам. Как вы считаете, кино играет какую-то роль в привлечении людей к употреблению наркотиков, или это просто наши домыслы?

Гость студии: Безусловно, кино имеет влияние на подрастающее поколение. Лично мне кажется, что, если эта тема как-то обыгрывается в фильме, то человек, который каким-то образом связан с наркотиками, должен быть представлен как отрицательный герой. Не должно быть прямой пропаганды того, как человеку становится хорошо после употребления наркотиков.

Яков Бранд: Кто еще хочет высказаться по теме кино?

Дарья Алемасцева, сайт "Нет – наркотикам": Я хотела бы вам рассказать небольшую историю. Однажды я ехала в метро на работу и слышала разговор двух девочек лет, примерно, 15-16. Одна из них говорила, что в выходные сходила на дискотеку и попробовала там таблеточку. Вторая спрашивает: "Ну и как?". Все происходит прямо как в кино "Страх и ненависть в Лас-Вегасе". Вот вам еще один пример по поводу кино.

Ирина Миронова: Все это ложь. Это разговоры в кругу тех людей, на которых ты вынужден производить впечатление. Люди всегда рассказывают о себе то, что от них хотят услышать. Они просто хотят произвести впечатление.

Сергей Галанин: У меня была такая же ситуация. Когда я несколько раз посмотрел фильм "Золушка", мне очень запомнилась сцена, когда волшебник-звездочет, куря огромную трубку, заволакивал все дымом, и принц и Золушка попадали в прекрасную страну. Мы тогда тоже говорили о том, как здорово было бы покурить такую трубку. Но это были только разговоры. Я в своей жизни практически не курил табака.

Дарья Алемасцева: Можно мне немного дополнить? То, как одна из подружек описывала свое состояние после приема таблетки, показывает, что она действительно ее попробовала. Кино во многом подталкивает людей к этому. Вспомните фильм "Спасите Грейс". Там все очень весело, все покурили, посмеялись и все закончилось замечательно.

Яков Бранд: Извините, я сегодня просто не готов наезжать на Ирину, поскольку сам не уверен, что знаю ответ на обсуждаемый вопрос. Когда я смотрю кино и вижу пропаганду наркотиков, то думаю, может ли она заставить кого-то принимать наркотики, или нет? И я не знаю, можно ли однозначно сказать, что следует немедленно запретить показ фильмов, где есть какой-то намек на употребление наркотиков. У нас однажды уже была такая история. Помните борьбу с пьянством, когда вырезали сцены с алкогольными напитками? И что, от этого кто-то стал меньше выпивать?

Сергей Галанин: Вспомните фильм "Осенний марафон", если из него вырезать сцены выпивки, то фильм многое потеряет...

Яков Бранд: А что делать с пропагандой?

Сергей Галанин: Я о том же.

Яков Бранд: Так что же делать?

Сергей Галанин: Если доктор сомневается, то это уже здорово

Дарья Алемасцева: Не рекламировать это.

Яков Бранд: Как?

Дарья Алемасцева: Этого я вам сказать не могу. Возможно, нужны какие-то новые законы. Я думаю, что полезно будет просто напомнить об этом.

Яков Бранд: Когда я был молодой и очень резкий, один из моих бывших начальников, когда я с ним в чем-то не согласился, сказал: "Если ты меня критикуешь, то я не возражаю, хотя это и неправильно. Начальников не критикуют. Но если ты уж взялся критиковать, то предлагай что-то". Я сегодня ничего не могу предложить, и это меня несколько напрягает. Хотя один рецепт у меня все-таки есть, и этот рецепт – запретить!

Сергей Галанин: Друзья мои, у нашей программы прямой положительный эффект. Доктор впервые в жизни сидит и в чем-то сомневается.

Яков Бранд: Я просто не знаю, правда, я...

Сергей Галанин: Уже ради этого стоило снимать программу.

Яков Бранд: Я не готов сегодня дать рецепты по поводу кино.

Сергей Галанин: Обычно он у нас всех рвет.

Яков Бранд: Я согласен, что кино не должно рекламировать наркотики. Но, в то же время, я признаю, что есть целый ряд замечательных фильмов, которые в той или иной степени являются рекламой наркотиков. Что делать с этим, я не знаю.

Сергей Галанин: Доктор, скоро у нас Новый год.

Яков Бранд: Действительно, скоро Новый год, поэтому давайте все-таки улыбнемся. Улыбнитесь, очаровательная Ира.

Ирина Миронова: Я все время это делаю. Я смотрела ваши передачи...

Яков Бранд: И улыбалась.

Сергей Галанин: И плакали.

Ирина Миронова: И поражалась, насколько грустными и мрачными были все ваши гости. Я теперь точно знаю, что это было из-за вас. Для себя же я решила, что приду на передачу и буду все время улыбаться.

Яков Бранд: Оказывается, это мы виноваты в том, что они грустные.

Ирина Миронова: Да.

Сергей Галанин: Все зависит от гостей. Поэтому сегодняшнее настроение – это вы.

Яков Бранд: Тогда скажите заключительное слово нашим зрителям, и гостям.

Ирина Миронова: Это пока еще не новогоднее поздравление. Я считаю, что цензура в кино с целью борьбы с наркоманией абсолютно бесполезна. Но борьба с наркоманией нужна, ее надо усиливать и развивать. В целях улучшения борьбы с наркоманией на кино надо смотреть другими глазами. Не надо запрещать или корректировать, не надо пытаться что-то получше обустроить. Надо просто смотреть в него как в зеркало, и тогда будет видно, кто такие наркоманы, сколько их, сколько человек и где смотрят эти фильмы. Дальше надо будет делать выводы и бороться какими-то другими методами, но не цензурой.

Яков Бранд: То есть вы боитесь, чтобы трогали ваше кино? Пусть трогают всех, но не кино. Пожелайте нашим зрителям что-нибудь хорошее перед Новым годом.

Ирина Миронова: С удовольствием. Желаю всем зрителям вашей замечательной программы, очень полезной...

Яков Бранд: Вот спасибо большое.

Ирина Миронова: ...крепкого здоровья. И, пожалуйста, во что бы то ни стало, чего бы вам это не стоило, не портите его себе сознательно, оно у нас одно. Что бы нам ни хотелось с собой сделать, все это не сравнится с тем драгоценным здоровьем, которое дано нам природой.

Яков Бранд: Спасибо большущее, спасибо нашим гостям в студии, и вас тоже с наступающим Новым годом. Я также поздравляю наших телезрителей, желаю им счастья, желаю, чтобы все их беды остались в прошлом году, а те, которые случайно попадут в Новый год, было легко пережить. Будьте здоровы, до свидания.

Сергей Галанин: Я хочу сказать в завершение пару слов. Один известный польский афорист сказал, что каждый из нас считает свою жизнь фильмом, который не удался по вине режиссера. Если вы сегодня не употребляете наркотики, то будем считать, что хотя бы одна серия гигантской мыльной оперы с красивым названием "жизнь" удалась. Будьте здоровы, с Новым годом. А вам Ира, удачи в вашем нелегком деле, при съемках будущего фильма.

Ирина Миронова: Спасибо. Это мне очень пригодится

Сергей Галанин: Пока.

Яков Бранд: Пока.

Ирина Миронова: До свидания.