Среди лидеров богемы и культовых фигур России допопсового периода не было ни одного пропагандиста наркотиков. Пьяниц, развратников, психопатов – сколько угодно, наркоманов-активистов – ни одного. И вовсе не потому, что наркотики были неизвестны или недоступны Кокаин, морфин, гашиш, имели в наших краях хождение еще в прошлом веке.

Дело в другом: российская интеллектуальная и художественная элита всегда видела в наркомании удел плебеев – уголовников, плебеев, темных провинциалов. Если характеристика "алкоголик" произносилась обычно с сочувствием (а самим пьющим нередко и с бравадой), то слово "наркоман" неизменно носило оттенок брезгливости и омерзения, примерно как "сифилитик"

Что-то стало меняться в начале 70-х. С одной стороны, в столицы хлынул поток лимиты, и в том числе масса активного отребья из Ростова, Краснодара, Средней Азии и прочих регионов маково-конопляного пояса. Наркотики уже не надо было искать – их повсеместно и навязчиво предлагали

С другой стороны, грянула хиппово-роковая история, и предложение загорелых ублюдков с южным говорком стало находить спрос у мечтательных интеллигентных юношей и девушек, начитавшихся про Джимми Хендрикса и наслушавшихся Пинк Флойд.

Со своим любопытством и склонностью к экспериментам я быстро прошел весь путь, вплоть до клинической смерти одним жарким летом, когда меня чудом спасли с помощью инъекций адреналина – аккурат как Уму Турман в известной комедии Тарантино. Умереть от идиотизма жалкая участь.

Я ненавижу наркотики и тех, кто ими торгует. К сожалению, я не вижу реальных способов борьбы с Ахметами и Игорьками, их поставщиками и их клубами, их подельщиками из ФСБ и МВД. Это трезвые люди, дело у них поставлено хорошо, крыша тверда и джипы быстры. Предложение не оскудеет.

Однако гораздо больше печалит меня радостный спрос. Удручает то, что миллионы не до конца лишенных мозгов молодых людей отказываются понять лежащие на поверхности истины: наркотики – это религия для самых слабых: наркотики – это самоутверждение для мудаков: наркотики – это энергия быдла. Наркотики и свобода, наркотики и достоинство – вещи взаимоисключающие. Точка.

...Первого настоящего наркомана я увидел в ранней юности, и носил он кличку Шпунтик. Маленького роста, мужского пола, неопределенного возраста, он шестерил в одной фарцово-воровской компании, с которой я пересекался по пластиночным делам. Дежурным номером Шпунтика было прилюдное исполнение орального секса. Разомлев от выпивки и приятной музыки, кто-то говорил: "А ну-ка, Шпунт, отсоси, а я те дам раскумариться", – и расстегивал брюки. Шпунт проворно становился на колени и отсасывал. Потом вытирал рот грязным рукавом и, не вставая с колен, жадно впивался в самокрутку.

Читая в примодненных журналах лукавые рассуждения о полете расширенного сознания или слушая томный наркохит в стиле жирного уральского декаданса, вспомните про Шпунтика. Это ближе к правде.